Послевоенное развитие авиации в течение нескольких десятилетий преследовало все то же «преодоление барьеров» и сопровождалось гонкой за все большей скоростью и высотой. В полной мере это относилось и к ракетной технике. Пересмотр взглядов на роль военной авиации, в том числе и с учетом стремительно растущей ее дороговизны, в начале 70-х гг. привел к парадоксальным еще несколько лет назад решениям о приоритетности отнюдь не гиперзвуковых и сверхвысотных самолетов, а многорежимных машин (и систем вооружения), с обширными возможностями и гибкой тактикой применения. Такие самолеты обеспечивали бы широкий диапазон тактических приемов, сочетая быстроту реагирования с совершением сверхзвукового броска к цели, маловысотный прорыв и скрытное преодоление ПВО, повышенную точность и результативность удара.
В полном объеме это касалось стратегической авиации, наиболее сложной и дорогой, притом ориентированной на решение важнейших задач при известном конкурировании с другими родами войск (в первую очередь, РВСН). Новые перспективы разом поставили крест на проектах скоростных стратосферных монстров, недостаточно эффективных, но чересчур уязвимых в условиях все более совершенной ПВО, освоившей загоризонтные дальности с использованием новых средств обнаружения и наведения, самолетов ДРЛО и информационных систем, позволявших вводить в бой свои перехватчики на удалении в 700-900 км. Зоны поражения ЗРК расширились более чем на сотню км, а скорость и высота сами по себе уже не могли служить щитом ни для ударных самолетов, ни для их сверхзвуковых крылатых ракет, встречаемых плотными заслонами новых зенитных средств и «теряющихся» в помеховой обстановке систем РЭБ, ставших неотъемлемой частью современной ПВО.
Особенно остро это ощущалось в отношении стратегических авиационных систем поражения ~ многотонные ракеты большой дальности были громоздки, заметны и легкоуязвимы для ПВО, в качестве защиты от которой по-прежнему приходилось полагаться на скорость и высоту - увы, выглядевшую весьма условной и не гарантировавшую доставки к цели мощнейших ядерных зарядов.
С другой стороны, прежняя ставка на удар сверхмощными мегатонными боеприпасами, разом решавшими любую задачу, уступила более рациональным подходам - поражению важнейших объектов противника рассчитанными точными ударами с выводом из строя ключевых узлов его обороны и инфраструктуры (такими могли являться центры государственного и военного управления, ядерные объекты, ракетные, авиационные и морские группировки, энергетические и транспортные узлы, склады и резервы и т.п.). Несомненным достоинством высокоточного оружия выступала возможность поражения защищенных и высокопрочных объектов (к которым и относилось большинство подобных целей, зачастую укрытых под землей и метрами бетона), недостижимых обычной «грубой силой».
Подобно ударным самолетам, основным способом преодоления ПВО и проникновения к цели должен был стать низковысотный полет ракет - прижимаясь к земле и скрываясь за рельефом местности, ракета получала больше шансов остаться незамеченной, а перехват ее существенно затруднялся (чему способствовал также маневр по курсу и высоте с огибанием препятствий).
В число других требований к ракетам нового поколения включалось значительное повышение дальности - как ответ на растущие возможности ПВО, она должна была обеспечить применение за пределами досягаемости средств территориальной обороны противника, его истребителей и систем обнаружения (в противном случае внезапность удара срывалась, и тот получал возможность изготовиться к отражению атаки); уязвимость ракет должна была снизить помехозащищенная система наведения и меры по снижению заметности - малые размеры, компоновка и покрытия, максимально уменьшающие отражающую поверхность.
В свою очередь, компактность ракеты становилась одним из определяющих условий, позволяя разместить на борту носителя их значительное число, существенно повышая вероятность выполнения задачи и эффективность удара, позволяя атаковать групповые и сложные объекты, в том числе с выведением из строя ПВО и последующим поражением цели.
Потребность повысить вооруженность самолета диктовалась и постоянно растущей стоимостью новых машин, вынуждавшей ограничивать аппетиты меньшим их числом, но стремясь повысить при этом их ударные возможности. Цифры говорили сами за себя: если в 50-х годах Стратегическое Авиационное Командование США могло позволить себе содержать более 2000 бомбардировщиков В-47, то уже в 60-х г.г. общий заказ на В-52 составил только 744 самолета, а в 1981 году удалось изыскать средства лишь на сотню новых В-1. Однако оснащение их более современным и эффективным вооружением, в том числе и с количественным его усилением на борту, позволяло не только поддерживать, но и значительно повышать боевой потенциал и при сокращении самолетного парка.