Я. И. Осташев Ветеран РКК «Энергия"
ОБЪЕКТ «Д» - «СОВ. СЕКРЕТНО»
58 год был объявлен Международным геофизическим годом (МГГ). СССР и США активно включились в подготовку и проведение самых различных мер по национальным программам МГГ. При этом США громогласно заявили, что предусмотрен запуск американского ИСЗ.
Наша страна тайно для западного мира создавала космическую лабораторию под шифром «объект Д», оснащенную аппаратурой институтов Академии наук. И в докладах в высшие сферы - ЦК КПСС и Совет Министров СССР под грифом «сов. секретно» было заявлено о запуске объекта «Д» как ИСЗ в программе МГГ. С задержкой, драматически шла натурная отработка первой МБР - носителя первого ИСЗ. Обозначались отставание в элементной базе и отсутствие опыта академических институтов АН в создании малогабаритной с малым весом бортовой аппаратуры для проведения на ИСЗ широких научных исследований.
Некоторые участники работ в наше время приписывают М. К. Тихонравову идею перейти к упрощенному варианту первого спутника. Не буду с ними спорить. В то же время сам исповедую убеждение, что, возможно, не только М. К. Тихонравов, но и многие проектанты ОКБ-1 высказывали подобные мысли.
А ведь еще 5 января 1957 года С. П. Королев писал докладную в правительство: «Полученные к настоящему моменту результаты лабораторных и стендовых испытаний позволяют надеяться, что при напряженной работе в марте начнутся пуски ракет Р7... Две ракеты, приспособленные в этом варианте, могут быть подготовлены в апреле-июне 1957 года и запущены сразу же после первых удачных пусков межконтинентальной ракеты».
При всем этом С. П. Королев аргументировал: «Запустить два спутника до начала Международного геофизического года... и таким образом обогнать Америку».
С. П. Королев хорошо понимал, что переход к простейшему спутнику (ПС) будет холодно встречен М. В. Келдышем. Ведь вариант ПС - это невероятные упрощения, потеря научной целесообразности...
Но присущие Королеву таланты ученого, конструктора, испытателя, дипломата, артиста и блестящего организатора победили - убедили М. В. Келдыша. Аргументы были такими:
- Запуски ИСЗ продолжают отработку полетом первой МБР, что будет поддержано заказчиком -
УНРВ МО.
- Промышленные организации сильнее в опыте создания космической бортовой аппаратуры, чем большинство академических институтов, не имеющих даже своего опытного производства.
- Успех и первенство, все лавры запуска ИСЗ мировой общественностью и службами информации в мире пожнет АН, а действительные «исполнители» запуска действующей в то время системой секретности будут «надежно» скрыты.
- Научное значение запуска первого ИСЗ будет достаточно весомо, ибо все впервые.
- Для создателей будущих космических аппаратов будет получен колоссальный опыт...
17 сентября 1957 года в Колонном зале в Москве отмечалось 100-летие со дня рождения К. Э. Циолковского. Основной докладчик - член-корреспондент АН СССР С. П. Королев.
С «согласия» наших секретных служб он произносит: «В ближайшее время с научными целями в СССР и США будут произведены первые пробные пуски искусственных спутников Земли...».
ПИК - «Байконур»
Следующая группа событий связана с моим личным ведущим участием в подготовке и выпуске специального решения правительства о создании на полигоне НИИП-5 МО, потом космодроме «Байконур», комплекса средств измерений, наблюдений, связи, единого времени и вспомогательных служб (метеослужбы, топогеодезической службы, службы определения координат точки падения головных частей и т. п.) - так называемого ПИКа - полигонного измерительного комплекса.
Эти работы позволили мне познакомиться со стилем, манерой работы больших руководителей: В. М. Рябикова - председателя спецкомитета № 2 при Совете Министров СССР, преобразованного в комиссию по военно-промышленным вопросам - сокращенно ВПК, и В. А. Малышева - министра среднего машиностроения и зам. председателя Совмина.
Мне довелось неоднократно участвовать в оперативных совещаниях у этих руководителей, посвященных созданию ПИКа.
Оперативки у В. М. Рябикова проводились один раз в неделю и занимали 20 минут. Полагалось ознакомиться с повесткой дня до начала.
Вначале В. М. Рябиков задавал вопрос: «Повестка дня принимается?»
Получив согласие присутствующих, называл первый пункт повестки и задавал вопрос: «Кто?»
Если выступающий начинал подробное изложение, то получал реплику: «Короче, лекции не нужны!»
Стиль руководства В. А. Малышева тоже оригинален и своеобразен.
Мне довелось участвовать в двух - трех совещаниях у него при обсуждении хода разработки изготовления, а позже - внедрения средств и оборудования ПИКа. Сначала собираются все приглашенные руководители предприятий и ведомств для подробной дискуссии о ходе дел. При этом Малышев регулирует ход, препятствует лекциям и подробным объяснениям - «плачам Ярославны». А сам собирает факты и понимание реальной картины.
Объявляется перерыв для перекура, иногда - и чаепития. Затем все приглашаются в рядом расположенный кабинет зампредсовмина.
И там уже Малышев диктует протокол-решение, директивы Совмина.
Когда Рябиков стал председателем Государственной комиссии по летным испытаниям первой МБР типа Р7 (апрель - начало мая 1957 года), шла подготовка первого экземпляра ракеты на технической позиции. И тут ему доложили о плохой работе столовой № 4 на площадке.
За 15 минут до начала работы этой столовой на обед он дает поручение секретарю Госкомиссии: «Попросите всех членов Госкомиссии сегодня пообедать в столовой № 4». Оповещение заняло 4-5 минут: тогда связь работала отлично.
Рябиков попросил секретаря при приглашении на обед напомнить членам Госкомиссии о том, что очередное заседание начнется в 14 часов. Тогда их проводили в кинозале гостиницы № 2 - одноэтажном деревянном бараке в 5-7 минутах ходьбы от столовой № 4.
Сам В. М. появился в этой столовой ровно в 13 часов. Прежде всего он пресек попытки руководства освободить два ряда столов в зале и накрытие столов простынями-скатертями.
Заявил при этом, что члены Госкомиссии будут подчиняться режиму: подносы, раздача с холодными закусками, первыми и вторыми блюдами, касса для расчета за обед.
В результате более «шустрые» члены госкомиссии сумели пристроиться в очереди к своим сотрудникам и полностью пообедать. Большинство же съели то, что сумели добыть в царящем столпотворении.
В 13.45 В. М. Рябиков встал из-за стола (ему успели принести холодное блюдо и какое-то первое) и напомнил о начале заседания Госкомиссии, с просьбой не опаздывать.
Больше он никаких разборок и внушений не делал. Но столовая № 4 преобразилась: только свежие полуфабрикаты, комплексные обеды для членов испытательной команды, с накрытыми заранее столами, последующей расплатой за обед. В итоге занятые испытаниями офицеры и промышленники стали тратить на обед 15-20 минут и, если позволял ход работ, успевали размяться на спортплощадках или просто погулять.
Другой пример поведения В. М. Рябикова относится к первому дню подготовки первого экземпляра Р7 на стартовой позиции.
Штатная ракета Р7 впервые вывезена на старт, установлена в стартовую систему, развернута в плоскость стрельбы и предварительно (до заправки, т. е. в «сухом» виде) прицелена, начаты автономные испытания бортовых систем.
Наблюдающих и контролирующих по-своему руководителей - главных конструкторов, руководителей предприятий и ведомств, членов Госкомиссии полно на «козырьке» - нулевой отметке старта.
Главком РВСН маршал М. И. Неделин подходит к начальнику полигона А. И. Нестеренко и обращается к нему: «Алексей Иванович! Дали бы вы команду принести сюда, на нулевую отметку, стулья для уважаемых, не всегда с номинальным здоровьем, уставших руководителей».