По расчетам, ЗУР должна была сохранять управляемость и обеспечивать возможность наведения на неманеврирующую цель при снижении скорости ракеты на пассивном участке наведения до 400 м/с. В подтверждение этого был проведен пуск с успешным поражением на пассивном участке полета ЗУР мишени М-28, летящей на высоте 5000 м на удалении 24 км.

Небезынтересно и то, что в итоговом отчете по испытаниям появилось значение нижней границы зоны поражения 60-100 м, в то время как в ТТТ была задана величина 100-200 м. А получилось это так. При выводе мишени М-17 на боевой курс команда на выход мишени из режима «снижение» в режим «горизонтальный полет» выдавалась оператором аппаратуры дистанционного управления по команде летчика, сопровождавшего М-17, при достижении мишенью заданной высоты с учетом ее «просадки» в процессе выхода в горизонтальный полет. Просадка обычно составляла 150-200 м. Но в одном из боевых залетов мишень М-17 вышла в горизонтальный полет на высоте 60 м, что было определено инструментально по данным внешнетраекторных измерений, и была сбита боевой ЗУР.

Одной из последних была также проведена проверка на соответствие заданным требованиям блока пуска. По замыслу и исполнению логика его работы заключалась в том, что аппаратура оценивала надежность работы ГСН, выбирала для пуска ракету, ГСН которой первой захватила цель. Для проведения эксперимента были подготовлены и подключены к боевой работе две ЗУР. До этого на стартовой позиции на пусковой установке размещалось до трех ракет. Они проверялись, готовились к проведению боевой работы в предпусковой подготовительный период, однако для осуществления конкретного пуска по данной цели в определенную точку зоны подключалась только заранее выбранная (предназначенная) одна ракета.

При проведении эксперимента находившийся в самоходной пусковой установке расчет в составе командира обеспечивающего испытания дивизиона и инженера-испытателя, зная цель этой стрельбы, выключил всю индикацию, кроме «наличие ракет» и «захват цели ГСН» для того, чтобы сразу визуально оценить заложенную в блок логику пуска. Но по команде «пуск» вместо одной практически одновременно, с интервалом всего 0,6 с, с направляющих сошли обе ракеты. В туче пыли и обломков взлетевшего в небеса забора, поднятой струями двигателей ракет, невозможно было разобрать, что произошло на стартовой позиции. С командного пункта происшедшее виделось как взрыв ракеты. Расчет самоходной пусковой установки только с третьего раза ответил на встревоженные запросы с командного пункта. Оказалось, что командир расчета перед пуском положил микрофон переговорного устройства на какой-то блок. После залпового пуска с нерасчетным воздействием на самоходную пусковую установку исчезли и сигналы «наличие» и «захват», а микрофон куда-то завалился. Перенервничавшие руководители убедились в том, что с логикой работы блока явно перемудрили. После этого логику предельно упростили. При наличии «захвата» первой стартовала левая ЗУР, затем - средняя и последней - правая.

Следует особо отметить, что точность самонаведения ракет в этом классе зенитных ракетных комплексов была исключительно высокой. Практически у всех 100% наводившихся на цели ракет был реализован промах в пределах заданной величины, а в 90% случаев отклонение не превышало 11 м.

Для обеспечения мобильности в составе соединений Сухопутных войск, к комплексу «Куб» были предъявлены жесткие требования по времени развертывания из походного положения в боевое. Время развертывания отсчитывалось с момента занятия боевыми единицами комплекса (самоходной установкой разведки и наведения (СУРН) и самоходными пусковыми установками (СПУ) с находящимися на них ракетами) огневой позиции и до готовности к работе по воздушным целям. Во время развертывания входило время перевода СУРН и СПУ из походного положения в боевое, включение и выход на рабочий режим газотурбинных двигателей установок, взаимное ориентирование установок, начало поиска и захват цели (при наличии самолетов в зоне комплекса).

По ТТТ время развертывания должно было составлять 3-5 мин. На испытаниях по результатам нескольких зачетных попыток получили 6-7 мин, что не удовлетворяло требованиям ТТЗ. Однако по сравнению с состоявшим в то время на вооружении ПВО СВ комплексом С-75, время развертывания которого было около двух часов, превышение на 1-2 мин признали несущественным, время развертывания вполне приемлемым, а пункт ТТТ — выполненным.

Еще до окончания совместных испытаний начались работы по дальнейшему совершенствованию комплекса и повышению ряда его характеристик, обусловленные, в первую очередь, результатами боевого применения средств ПВО во Вьетнаме. В частности, были проведены испытания по внедрению в радиолокационной станции «прерывистого» режима работы. Была смонтирована аппаратура автосигнализации о пуске противорадиолокационных ракет «Шрайк». При испытаниях применение ракет этого типа имитировалось реальным пуском неуправляемых ракет с самолетов, обозначавших налет на позиции ЗРК.

В 1966 г. были проведены первые, правда, неудачные, пуски ракет с экспериментального образца самоходной огневой установки, в дальнейшем вошедшей в состав ЗРК «Куб-М4».

С января 1965 по июнь 1966 г. на Донгузском полигоне (начальник - М.И. Финогенов) государственная комиссия по совместным испытаниям, возглавляемая Н.А. Карандеевым, провела испытания комплекса «Куб» и рекомендовала его к принятию на вооружение.

После завершения совместных испытаний Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 23 января 1967 г. комплекс «Куб» был принят на вооружение и длительное время составлял основу ПВО Сухопутных войск СССР, экспортировался более чем в два десятка зарубежных стран, широко и успешно применялся в ходе локальных войн.