Компоновка аналога ракеты К-25 — американской «Сперроу» AIM-7E: 1 — ГСН; 2 — неконтактный взрыватель; 3 — автопилот; 4 — гидроаккумулятор; 5 — рулевой привод; 6 — боевая часть; 7—двигатель.

Американские ракеты класса «воздух—воздух» «Сперроу» AIM-7E входили в состав вооружения истребителей F-15.

Однако были и энтузиасты воспроизведения «Сперроу», в частности, руководитель «Вымпела» А.Л. Ляпин, по оценке Е.А. Федосова, более технолог, чем конструктор, очарованный успехом проведенного под его непосредственным руководством копирования «Сайдуиндера».

Сама «Сперроу» несла в себе ряд в целом неоднозначных и непривычных для нашего ракетостроения технических решений, не освоенных на уровне запущенных в серию изделий. Прежде всего это относится к общей схеме ракеты типа «поворотное крыло», ранее реализованной у настолько на К-9, как известно, недошедшей до стадии испытаний в управляемом полете. В сравнении с принятой на К-23 нормальной схемой она обеспечивала более благоприятную динамику наведения, особенно на заключительной стадии полета перед попаданием в цель, но характеризовалась худшим аэродинамическим качеством и требовала применения мощного, ранее не использовавшегося на советских ракетах класса «воздух—воздух» гидравлического рулевого привода.

Конструктивно К-25 («изделие 370») повторяла американский прототип. За полуактивной радиолокационной ГСН ДВ-109 располагались неконтактный взрыватель, аппаратура автопилота У-98, блок энергопитания и рулевого привода, стержневая боевая часть. Твердотопливный ракетный двигатель находился в хвостовой части ракеты, конструктивные меры по сужению диапазона полетных центровок (например, сопло с удлиненным газоходом) не предусматривались.

Но по окончании начального этапа работ сходство историй К-13 и К-25 прерывается. За прошедшее десятилетие уровень развития ракетостроения в Советском Союзе несоизмеримо возрос. Если в 1958 г. на вооружении советских ВВС состояла единственная ракета класса «воздух—воздух» К-5М, то к концу 1960-х гг. арсенал нашей авиации помимо «тепловой» и «радийной» версий К-13 пополнился ракетами семейства Р-8/Р-98, Р-4, Р-55; завершались испытания К-40. Развертывание работ по К-25 коллектива конструкторов во главе с В.Т. Корсаковым не приостановило разработку ее непосредственного конкурента К-23, которая велась в той же конструкторской организации — МКБ «Вымпел» — под руководством В.А. Пустовойтова. Головку самонаведения разрабатывал коллектив Н.А. Викторова.

Копирование американского образца требовало не только воспроизведения конкретной конструкции, но и организации выпуска предельно идентичных материалов и, что намного сложнее, элементной базы бортовой аппаратуры. Кроме того, эту аппаратуру следовало увязать с бортовой РЛС «Сапфир-23». Уже в то время у американцев завершалась разработка более совершенного варианта «Сперроу» AIM-7F. Воспроизводя предшествующую модификацию, советские специалисты заведомо обрекали себя на отставание от США. По ряду решений американская ракета явно уступала К-23. В частности, на ней использовалась более подверженная помехам ГСН с коническим сканированием, а не моноимпульсная, принятая для нашей К-23. Наконец, учитывалось и то, что воспроизведение зарубежного образца не могло быть отмечено на столь высоком уровне, как создание оригинальной отечественной ракеты. Более того, при выборе в пользу К-25 пусть неявно, но вставал вопрос о немалых средствах, уже затраченных на разработку К-23.

Примечание: приведены характеристики исходного аналога К-25 — ракеты «Сперроу» AIM- 7E.

В начале разработки К-25 было решено использовать взамен некоторых американских материалов отечественные аналоги с, казалось бы, близкими характеристиками. Однако они не обеспечили работоспособности ряда систем и агрегатов, что основательно затормозило процесс. В 1970 г. с завершением стадии автономной отработки К-23 освободился МиГ-21ПФ№1203, который был переоборудован под К-25 (так называемый Е-7 с К-25). Но из-за неготовности двигателя и рулевого привода К-25 запаздывала, и МиГ-21 использовали для изучения другой «американки» — К-13М. В следующем году МиГ-21 вновь оснастили АПУ-25-11 и полностью подготовили к автономным испытаниям ракет. Началось и оборудование МиГ-23М (№606 и 607) АПУ-25-23М, выполненными по типу усовершенствованных пусковых установок для К-23, а также аппаратурой, необходимой для проведения испытаний управляемых ракет.

Только в начале 1972 г. приступили к заводским испытаниям (автономным пускам с МиГ-21), которые закончили в марте следующего года. Всего в 1972 г. осуществили 20 пусков. По результатам испытаний с МиГ-23 тремя пусками по парашютным мишеням выявили дефект ГСН ДВ-109А, которую пришлось дорабатывать. В 1973 г. был выполнен основной объем заводских испытаний: 16 пусков, включая пуски телеметрических и боевых ракет по парашютным мишеням и по Ла-17. Однако к этому времени летные испытания К-23 на МиГ-23М уже завершились. На начало 1974 г. планировались стрельбы по МиГ-17 на малых и больших высотах, но с принятием К-23 на вооружение совместным решением ВВС, Министерства авиапромышленности и других ведомств 18 февраля работы по К-25 прекратили.

Некоторое время К-25 предполагалось применять в качестве вооружения более перспективных истребителей. Но вскоре стало ясно, что использование ракеты, спроектированной за океаном полтора десятилетия назад, несовместимо с достижением превосходства отечественных истребителей IV поколения над американскими аналогами.

Тем не менее работы по К-25 не оказались полностью бесплодными. Ряд наработок, в частности, исследования по аэродинамической схеме, близкой к поворотному крылу, и по гидравлическому рулевому приводу, использовались в ракетах семейства К-27.