Михаил Свирин
Фото из коллекции автора и архива редакции
12 января 2008 г. исполняется 80 лет со дня принятия на вооружение очень интересной отечественной артиллерийской системы, которая осталась в тени своих более известных сестер. Тем не менее след в истории отечественной артиллерии она оставила весьма значительный, и потому мы надеемся, что этот рассказ будет интересен как для подготовленных любителей, так и для начинающих, делающих лишь первые шаги на пути познания истории отечественного вооружения.
Советские артиллеристы в ходе боев по освобождению Митавы.
«Ты вот читаешь всякие книги о войне, смотришь кино, отец твой — артиллерист, а сам, поди, и не знаешь ничего о нашем «бобике»? Так у нас звали «полковушку» двадцать седьмого года. Погляди кино, так словно и не было нас в армии. Только ЗИС-3 отметились. А ведь и наших пушечек было немало. И воевали мы прямо в боевых порядках пехоты, часто даже не окапываясь, и сопровождали пехоту колесами.
Основная работа у нас была - сбивать немецкие пулеметы, отражать их атаки и контратаки. А в 1943-м у нас появился бронепрожигающий снаряд, с которым мы могли даже танковые атаки отражать не хуже твоего отца...
Вот кто бы написал про нашего «бобика»?»
Несмотря на то что решение о приеме пушки на вооружение и письмо-приказ о развертывании ее серийного производства вышли 12 января 1928 г., история этой системы началась несколько раньше. Своими корнями отечественная полковая артиллерия восходит к противоштурмовым пушкам, которые в XIX веке состояли на вооружении крепостей и в ходе осады применялись для отражения штурмов. Они имели весьма специфические требования — сравнительно крупный калибр, позволяющий стрелять большим зарядок картечи, малый вес, чтобы в считанные секунды ограниченный расчет мог выкатить орудие из укрытия и, отстрелявшись, откатить орудие в укрытие, причем требования досягаемости по дальности были весьма относительными — на уровне дальности полета пуль ружей. Поэтому основным видом противоштурмовых орудий XIX века оставались полевые единороги, ведущие огонь картечью.
Но к началу века, с массовым перевооружением армии нарезной скорострельной артиллерией стало понятно, что и противоштурмовая артиллерия нуждается в реформировании. Ведь дальность стрельбы магазинных винтовок уже значительно превышала дальность действия картечи (около 300 м), и потому расчеты могли быть перебиты еще на этапе сближения пехоты с батареей. Остро требовалось увеличить дальность стрельбы и скорострельность противоштурмовых пушек. Прошедшая в 1904-1905 гг. русско-японская война, центральным событием которой была осада японцами Порт-Артура, подтвердила острую необходимость спешного введения на вооружение новых типов противоштурмовой артиллерии.
Летом 1906 г. Путиловский и Обуховский заводы получают задание на изготовление легкой противоштурмовой пушки патронного заряжания калибра 57 мм. Не понятно, по чьей инициативе на испытания в начале 1908 г. в Осовецкую крепость вместе с указанными образцами 57-мм пушек была подана также 3-дюймовая (76,2-мм) горная пушка на облегченном полевом лафете, изготовленном мастерскими Обуховского завода.
На первый взгляд, все преимущества были за 57-мм системой Путиловского завода: высокая скорострельность (пушка имела полуавтоматический затвор), сравнительно небольшой вес, малая длина отката, большой угол возвышения... Ей уже пророчили большое будущее. Но эффективность! А вот тут, понятное дело, все преимущества были за 76,2-мм орудием, которое могло вести огонь шрапнелями от «трехдюймовки» с более тяжелыми, чем у 57-мм снаряда, пулями (которых к тому же было больше), а также фугасными гранатами массой 6,4 кг, несущими 0,78 кг мелинита или тротила. Мнения комиссии разделились.
