Проняев занимался в основном тем, что всех успокаивал, когда споры доходили до взаимных оскорблений. Мне он говорил: «Что ты так переживаешь. Пойди в Дом офицеров, поиграй на бильярде, отдохни. Пусть они тут без тебя погрызутся». ВНИИТрансмаш и Тульское ЦКИБ СОО поддерживали представителей ГРАУ. ЦНИИТочмаш, Тульское КБП и я — представителей ГБТУ.

В отчете по испытаниям против нашей машины с «тридцаткой» особое мнение написали только четверо членов комиссии. Остальные — за.

Проняев повез меня к командующему Московским военным округом генералу армии В.Л. Говорову. Он, очень внимательный и вдумчивый человек, после полуторачасовой обстоятельной беседы согласился с моей точкой зрения.

На совещании у министра обороны Говоров и Зайцев высказались за БМП с 30-мм автоматической пушкой.

Но ГРАУ не собиралось отступать. Они обратились к главкому сухопутных войск генералу армии Ивану Григорьевичу Павловскому. Он пригласил меня к себе на совещание. Захожу к нему в кабинет — там нет никого из ГБТУ, одно ГРАУ во главе с маршалом Кулешовым. Два полковника из ГРАУ, Литвиненко и Губин, по очереди начали докладывать Павловскому результаты испытаний, поворачивая все в пользу «Зарницы». Я вмешался: «Иван Григорьевич, вот они говорят одно, а на такой-то странице отчета (он был тут же в несброшюрованном виде) написано совсем другое». Перечислил недостатки «Зарницы». Один из полковников — Губин (я запомнил его фамилию, так как считал, что она происходит от слова «губить») заметил: «Впервые встречаю главного конструктора, который выступает против своей же машины» (машины «объект 681» были разработаны нами, но по тем же требованиям в части вооружения, по которым создавался «объект 768»). Я же выступал не против своей машины, а за ту машину, которая нужна войскам. Но раз есть недостатки, значит, виноват главный конструктор.

Среди многих других был недостаток, связанный с потерей цели при постановке орудия на угол заряжания. Конечно, при разработке «объекта 681» я это видел и мог бы найти и подключить соответствующих соисполнителей для обеспечения электронной, а не механической связи орудия и прицела, хотя в то время это была непростая задача. Но в «объекте 768» этого не было. И я не хотел лить воду на чужую мельницу. За этот недостаток и зацепились полковники из ГРАУ. В связи с этим Павловский сказал мне: «Если у Вас квалификация недостаточная, мы найдем другого главного конструктора». Я ответил, что моя квалификация подтверждена соответствующими дипломами, но если я как главный конструктор их не устраиваю, пусть поищут другого. Присутствующие там же Андрианов и председатель НТК СВ генерал-лейтенант Денисов на меня не нападали. Так ни о чем и не договорились. Денисов после совещания меня ободрил: «Все будет нормально!».

Через несколько дней Павловский пригласил заместителей министров. Были Воронин и два зам. министра Минмаша. Павловский пытался давить на Воронина, но тот, будучи уже первым заместителем министра Миноборонпрома, сказал, что они в равной «весовой категории» и давление неуместно. Так ничего и не решили.

На вооружение «объект 675» долго не принимали. ГРАУ, помня слова А.А. Гречко, считало, что нужно принимать только вместе — «объект 675» и «объект 681». Но в соответствии с отчетом о результатах сравнительных испытаний КМЗ приступил к изготовлению «объекта 675», потому что в любом случае надо было проводить войсковые испытания.

Некоторое количество этих машин направили в Афганистан. В феврале 1981 г. мне тоже довелось находиться там. Было приятно, когда боевые офицеры благодарили меня за машину как раз такую, которая там требовалась. Угол возвышения пушки (80°) позволял стрелять по горам из ущелий, где проходили дороги. Высокий темп стрельбы и множество осколков, в том числе от камней, создавали мощное поражающее действие. Душманы эту машину боялись, называя ее «шайтан-арба».

В 1981 г. машина была принята на вооружение под индексом БМП-2.