Во-первых, он имел излишне большой вес (свыше 6,5 т), не позволявший осуществлять его переброску в кузове имевшихся и перспективных грузовиков.
Во-вторых, малая скорость движения и недостаточный запас хода не позволяли использовать танк далее 2-й линии вражеских окопов, что было недостаточно.
В-третьих, плохое вооружение (стоявшая на танке 37-мм пушка Гочкиса или Пюто со штатным прицелом не могла вести прицельный огонь на дистанции далее 400 м) и малый возимый боезапас не давали танку возможность действовать на поле боя свыше 1 ч.
И, наконец, штатное бронирование танка «Рено» не защищало от бронебойной пули на расстоянии даже 200 м, а при стрельбе в упор броня могла быть пробита и тяжелой пулеметной пулей, с чем военные согласиться, конечно, не могли.
Что касается танков «Рено русский», выпущенных на Сормовском заводе, то они были «...весьма неудовлетворительны по качеству изготовления, неудобны по владению оружием, а частично и совершенно не вооружены», к тому же оказались еще и ужасно дорогими (расчетная стоимость изготовления танка в ценах 1926 г. составляла около 36 тыс. руб.)
Казалось, что в качестве прототипа по всем параметрам подходит итальянский танк «Фиат-3000», обладавший меньшим весом и большей скоростью, чем его французский собрат. Танк был интересен еще и тем, что эскизный проект машины «1-5» во многом заимствовал удачные решения «Фиата». Однако и с ним не все было так хорошо, как хотелось бы. Главным образом, не устраивали толщина вертикального бронирования (имевшийся в СССР образец танка был защищен броней толщиной 8—10 мм) и запас хода (на испытаниях в СССР он составлял 3—4 ч по топливу).
Поэтому проект танка ТС («танк сопровождения»), как он именовался в переписке КБ ОАТ с заводом «Большевик», было решено делать на базе имеющегося проекта «1-5» с увеличением толщины вертикального бронирования до 15—16 мм, оснащением танка обязательно комбинированным (пушечно-пулеметным) вооружением и поднятием запаса топлива на 20—25%. Указанные коррективы должны были поднять массу танка до 5,6—5,8 т, что потребовало увеличить мощность двигателя по крайней мере до 35 л.с.
Для изготовления «опытовой» машины и освоения ее серийного выпуска выделялся завод «Большевик», имевший в то время лучшие производственные мощности. Интересно, что этот «улучшенный» проект «полкового танка» уже получил индекс Т-16, который в письме С. Шукалова директору завода «Большевик» Королеву называется также Т-1-6. Если же вспомнить, что средний танк Т-12, по заданию начала 1927 г., именовался Т-1-12 и должен был иметь массу 12 т, то можно сделать предположение, что индекс первого отечественного легкого танка Т-16 сложился из двух цифр, из которых вторая означала массу танка в тоннах (для сравнения: проект «1-3» — трехтонный танк, «1-5» — пятитонный танк). Но уже в 1928 г. такой подход, по-видимому, был сменен сквозной нумерацией.
Опытный легкий танк Т-16 во дворе завода «Большевик». 1927 г. Фото предоставил М. Павлов
Итак, проект танка Т-16, именовавшегося на заводе «Большевик» танком ТС, был в целом одобрен, и в конце 1926 г. началось изготовление двух опытных образцов.
Разработкой моторного агрегата нового танка занимался моторостроитель А. Микулин. По заданию требовался компактный моторно-силовой агрегат, и моторостроитель решил выполнить его с воздушным охлаждением и в одном картере с коробкой перемены передач. Задача была не простой, но интересной. Против ожиданий, двигатель был изготовлен даже раньше установленного срока, причем работал надежно, но запланированной мощности (40 л.с.) достичь не удалось. Изюминка мотора — двойной комплект свечей зажигания полностью себя оправдала. Мотор легко заводился даже при сильном морозе (-25°С) и работал в том числе и на низкосортном бензине.
Расчеты КПП и подвески были выполнены с непосредственным участием профессора Заславского, а один из вариантов трансмиссии разрабатывался «группой профессора Жуковского» (родственника А. Микулина), видимо, той самой, что стояла у истоков ЦАГИ.
Как это ни покажется странным сегодня, но наибольшие проблемы вызвало серийное изготовление бронекорпуса, ведь он собирался из уже закаленных броневых листов, которые сначала сверлились и подгонялись по месту (необходимых лекал еще не было). А для этого требовалась большая номенклатура измерительного и режущего инструмента. Проблемы вызывал и крепеж корпусных деталей. Так, например, еще перед сборкой особо оговаривался типоразмер пулестойких заклепок, но по какой-то причине завод получил их от смежников совершенно не того типа, и потому два первых танка были собраны не на пулестойких, а на «конструкционных» заклепках из мягкой стали.
Но в целом срок постройки танков был выдержан, и в марте 1927 г. (по плану — февраль) машина покинула опытный цех «Большевика» и отправилась на заводские испытания. За ходом испытаний внимательно следил К.Е. Ворошилов, который 5 марта отправил директору Королеву телеграмму следующего содержания: «Прошу ежедневно сообщать о ходе испытаний полкового танка и найденных при том недостатках...» А недостатков хватало.
