«Ванников Б.Л. и Горемыкин П. И.,— писал Сильванский, — настроены в отношении меня отрицательно. Так, тов. Горемыкин П. И. заявил мне, что с моим приходом на работу в НКБ начнется для него, Горемыкина П.И., «нервомотание». Тов. Ванников Б.Л. и Горемыкин П. И. не знали тогда моих способностей как специалиста и организатора, следовательно, их отрицательное отношение вызвано тенденциозным отрицательным отзывом т. Шахурина А. И. Так новый путь работы, избранный мною, вся моя подготовка и честное горячее желание работать с присущей мне энергией — все было снято и испачкано одним дуновением т. Шахурина А. И. Казалось, незримый дух гонений т. Шахурина А. И. витал надо мною».

В те годы в правительстве оборонную тематику курировал заместитель Председателя Совнаркома СССР Лаврентий Павлович Берия, имя которого также связывалось и с «правоохранительными органами», что придавало особую неотвратимость принятым им решениям.

Сильванский решился обратиться с письмом к Берии и добился встречи с ним:

«Лаврентий Павлович принял меня 17 сентября 1945 г. и в беседе указал на следующее:

а) я должен приступить к организации коллектива КБ на заводе №70;

б) в указанном выполнении работ не будет иметь место волны нападок, хлынувшие на меня из НКАП;

в) после того как я освоюсь на заводе №70 с обстановкой, я должен представить тов. Берия Л. П. предложения о постановке производства ракет «Фау-2» на заводе №70.

Указания тов. Берия Л. П. были выполнены ...

Я не имел намерений игнорировать своих руководителей или держаться . особняком, а наоборот, искал помощи и руководства с их стороны. После приема тов. Берия Л.П. ... я считал, что смогу с присущей мне энергией приступить к организации конструкторского коллектива на заводе №70 и к подготовке развертывания конструкторских и производственных работ по «Фау-2».

Однако последующая действительность оказалась иной. Тов. Ванников Б.Л. направил меня на завод №70 без назначения на какую-либо руководящую должность. Так была обесценена моя роль в большой и нужной работе. Лишив меня прав, т. Ванников Б.Л. лишил меня возможности выполнить указания т. Берия Л. П. по организации КБ. Получаемый мною ранее персональный оклад не только не был сохранен, но наоборот, был снижен.

Я никогда в своей жизни не сделал ничего плохого т. т. Ванникову Б.Л. и Горемыкину П. И. ни с личной, ни с производственной стороны. В моих предложениях могли быть неточности или ошибки, объясняемые тем, что я не был в Германии и не имел возможности лично видеть ... Директором завода т. Пригульский Г.А. я был включен в списки, но тов. Горемыкин П. И. вычеркнул мою фамилию в списке.

Это была уже вторая незаслуженная моральная пощечина, нанесенная мне в ущерб делу.

Скромные, правда, результаты моей работы на заводе №70 есть. Коллектив КБ вырос с 10 человек до 60. Выполнены конструкторские работы по созданию плазов силовой установки ракеты. Создан предварительный проект схемы кооперирования производства «Фау-2» в пределах СССР».

Представленные Сильванским предложения явно сформировались под впечатлением организации выпуска «Фау-2» в Германии. В качестве основного центра производства баллистических ракет Сильванскому виделся огромный подземный завод наподобие Нордхаузена, но размещенный где-нибудь на Урале или Алтае — подальше от баз вероятного противника. Понимая, что даже при почти неограниченных возможностях Берии по привлечению «специального контингента» в качестве рабочей силы строительство такого циклопического сооружения потребует немалого времени, в качестве серийного предприятия на первых порах предлагалось привлечь боеприпасный завод в западной Сибири, а выпуск малой серии поручить заводу №70.

Создание научно-конструкторской базы также планировалось в два этапа: сначала — КБ на заводе №70 и научно-исследовательский центр на Воробьевых горах в Москве, а затем — уход под землю с созданием научных и проектных организаций в комплексе с уже упоминавшимся перспективным серийным заводом в горных штольнях на Урале или Алтае.

Вместе с этими предложениями Сильванский направил Булганину также процитированную выше кляузу на собственное руководство, охарактеризовав свою работу в системе Наркомата боеприпасов как «иллюстрацию нерадивого отношения руководства НКБ к вопросам реактивной техники».

Горя огнем мщения, Сильванский отправил копии этих материалов своим руководителям, сопроводив их проектом совместного обращения Б.Л. Ванникова и нового министра авиапромышленности Михаила Васильевича Хруничева к Лаврентию Павловичу с предложениями по кандидатуре главного конструктора по воспроизведению «Фау-2».

В проекте обращения отмечалось, что «профиль главного конструктора «Фау-2» несколько отличается от обычного технического профиля главного конструктора, так как «Фау-2» есть спроектированное, построенное и испытанное в боевых условиях изделие».

С учетом этого Сильванский предлагал Ванникову и Хруничеву представить его кандидатуру как бывшего главного конструктора, специалиста, «частично освоившего конструкцию «Фау-2», человека, обладающего «организаторскими способностями и энергией». В качестве заместителя по двигательным установкам предлагался В.П. Глушко. Возможность выдвижения Глушко на пост главного конструктора отстранялась под предлогом отсутствия у Валентина Петровича «опыта в трудоемком конструировании и производстве», в руководстве проектно-конструкторскими коллективами. Как заместители по приборному оснащению рассматривались Б.Е. Черток и Н.А. Пилюгин. Видимо, фамилия Николая Алексеевича была известна Сильванскому только на слух, так что он писал ее как «Пелюгин».

Однако к этому времени наверху вызревали решения, не требующие привлечения на роль главного конструктора «Фау-2» личности, все достоинства которой (даже по его собственной самооценке) сводились к энергии и инициативе.

Казалось бы, неоспоримое «право первой ночи» с красавицей «Фау» принадлежало Министерству сельскохозяйственного машиностроения (МСХМ), как с марта 1946 г. стало именоваться ведомство, приютившее хозяйство бывшего НКБ и заводы по производству вполне мирной сельхозтехники. Но это положение внезапно оказалось оспорено, что, как принято считать, было связано с сосредоточением основных усилий МСХМ на реализации атомного проекта.

Однако создание атомной бомбы было поручено надведомственным структурам — Госкомитету №1 и Первому главному управлению, которые привлекали для исполнения конкретных работ необходимые предприятия вне зависимости от их подчиненности различным министерствам. Вероятно, еще осенью 1945 г. было принято решение о переводе лично Ванникова в Госкомитет №1, но это кадровое перемещение ни в коей мере не должно было негативно сказаться на работе Минсельхозмаша или понизить значимость этого ведомства.