Ростислав Ангельский
«Хвосты бывают трех родов...»
Лопе де Вега «Учитель танцев»
Для многих, ныне уже немолодых людей, страсть к авиации началась с книги Александра Сергеевича Яковлева «Рассказы авиаконструктора». Среди образов, навсегда запавших в душу — портрет бравого авиатора во всем великолепии украшенной звездой Героя парадной полковничьей формы, с прикрывающей левый глаз пиратской повязкой. Знаменитый авиаконструктор повествовал о подвигах столь романтически смотрящегося летчика-испытателя Сергея Николаевича Анохина, которому, в частности, пришлось участвовать в испытании «разработанного в одном из КБ» самолета-снаряда, разместившись в нем и пилотируя его «при помощи специального, имитирующего радио управления». Это было первое упоминание в открытой печати о создании подобных систем в Советском Союзе.
С годами, по мере приобщения к миру отечественной авиации и космонавтики, а затем с ознакомления с опубликованными воспоминаниями участников событий, архивными материалами постепенно прояснялась более чем туманно описанная Яковлевым картина создания «нового могучего вида оружия» — первого принятого на вооружение отечественного самолета-снаряда. Оказалось, что при всех заслугах Анохина главным героем пилотируемой отработки беспилотного летательного аппарата был другой летчик, звавшийся непривычно для русского слуха — Амет-Хан Султан, что основную роль в создании принципиально нового оружия сыграло не разработавшее самолет-снаряд знаменитое ОКБ Артема Ивановича Микояна, а тщательно засекреченная до начала девяностых годов организация, первоначально названная Специальное бюро-1 (СБ-1). Значимость и возможности этой фирмы, в 1950 году преобразованной в КБ-1, в огромной мере определялась тем, что в ее руководство входил в те годы еще очень молодой человек с также не славянской, но слишком хорошо известной всем народам Советского Союза фамилией — Берия.
В аналогичных случаях сразу вспоминается эвфемизм — «семейственность». Более того, чаще всего мы встречаемся с еще одним подтверждением злорадной поговорки — природа отдыхает на детях гениев. Однако есть немало примеров, опровергающих эту сентенцию. К сожалению, очень сомнительна и касающаяся гениев реплика Моцарта в маленькой трагедии Пушкина, особенно применительно к столь неоднозначной фигуре, как Лаврентий Павлович Берия. Трудно отказать по крайней мере в таланте одному из главных сподвижников Сталина, курировавшему, помимо деятельности «правоохранительных» органов и спецслужб, также ряд важнейших отраслей науки и техники, в первую очередь — ядерную программу.
С куда меньшими оговорками можно отдать должное достоинствам его сына — Сергея Лаврентьевича, одного из первых разработчиков отечественных систем управляемого ракетного оружия. В этом убеждает не столько вполне объяснимый стремительный взлет молодого Берия в конце сороковых — начале пятидесятых годов, сколько то, что ему удалось вновь вернуться на прежний уровень после гибели его отца.
Носители громких, а тем более — грозных фамилий всегда пользовались особым вниманием окружающих. Можно предположить, что преподаватели ленинградской Военной академии связи приложили немало сил для того, чтобы дипломный проект сына самого Лаврентия Павловича блистал всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами [7]. Разумеется, ни их мудрость, ни таланты лично Сергея Лаврентьевича, носи он другую фамилию, сами по себе не могли быть достаточным основанием для того, чтобы для практической реализации этого дипломного проекта 8 сентября 1947 г. в Министерстве вооружения было создано Специальное бюро №1 (СБ-1), разместившееся на первых порах на территории ведущего радиолокационного института Министерства вооружения — НИИ-20, что недалеко от метро «Сокол», перед развилкой Волоколамского и Ленинградского шоссе [1].
Начальником и главным конструктором СБ-1 стал Павел Николаевич Куксенко, бывший преподаватель академии и руководитель проекта С.Л. Берия. Сам Берия-сын был определен его заместителем, а дух Берия-отца витал над вновь организованным КБ. По нынешним нравам ситуация поражает только тем, что всесильный отец и не подумал сформировать под любимого сына нормальную гражданскую проектную организацию наподобие авиационных КБ Лавочкина или Микояна. Первоначально в СБ-1 трудились в основном репрессированные специалисты, для которых эта «шарашка» была подарком судьбы в сравнении с лесоповалом, шахтами или «стройками века». В дальнейшем СБ-1 пополнилось также и вольнонаемными инженерами, а также вывезенными из Германии бывшими создателями чудо-оружия Гитлера. Среди начальников всех уровней было немало обладателей фуражек с печально известными тогда синими околышами. Многие из них имели большой опыт руководства творчеством «врагов народа» в стенах организаций типа ЦКБ-29, где перед войной вынуждены были сочетать труд и отдых такие знаменитые люди, как А.Н. Туполев, В.М. Петляков, В.М. Мясищев и тогда еще мало кому известный С.П. Королев. Уникальную значимость СБ-1, с августа 1950 г. преобразованного в КБ-1, подчеркивало вскоре построенное специально для него помпезное, занимавшее целый квартал здание «сталинской» архитектуры.
Но помимо влияния «субъективного фактора», то бишь родственных связей, оперативная реализация на практике проекта молодого Берия по созданию системы «реактивного вооружения» с управляемыми противокорабельными авиационными самолетами-снарядами была обусловлена и его актуальностью — необходимостью борьбы с флотами вероятных противников, в те годы на порядок превосходящими наши военно-морские силы.
Сама по себе идея создания управляемого оружия не отличалась новизной. Радиоуправляемые самолеты были известны со времен первой мировой войны. В предвоенные годы у нас пусками с ТБ-3 испытывались планирующие радиоуправляемые летательные аппараты — «воздушные торпеды». Но только немцам в годы войны удалось довести до крупносерийного производства «воздушную торпеду» (по современной терминологии — противокорабельную ракету) Хеншель Hs-293. Аналогичные задачи, но без оснащения летательного аппарата двигателем решались широко применявшимися во второй мировой войне немецкими и американскими управляемыми бомбами.
Однако все это были радиоуправляемые аппараты. Оператор на борту самолета-носителя вырабатывал сигналы, которые по радиоканалу передавались на борт ракеты или управляемой бомбы, где преобразовывались в команды, поступающие на аэродинамические органы управления. Точность наведения падала с увеличением дальности. Использованные во второй мировой войне радиоуправляемые средства могли применяться только в дневное время в условиях хорошей видимости, обеспечивающей визуальное наблюдение за целью и наводимым летательным аппаратом.
