То есть, тот самый тип судна, который и предложил на комиссии лейтенант Колчак. Потому что именно шлюпка лучшим образом "вписывалась" в поставленную задачу: во-первых, она допускала сравнительно несложную транспортировку на место сухим путем и, во-вторых, она достаточно мореходна (в отличие от всякого рода байдар и т.п.), чтобы пройти 70 миль в океане.
Но значит ли это, что если шлюпка своевременно (т.е. к моменту расхода льда) доставлена в устье р. Яны, то тем "сухопутная часть" экспедиции может считаться успешно законченной?
Нет, как оказывается. И прежде всего потому, что "чистая вода" держится в этих широтах очень недолго — недели две, максимум три. Следовательно, чтобы с хорошим запасом успеть на Беннет (и, само собой, возвратиться обратно!) "шлюпочный старт" должен состояться не в устье р. Яны, а где-то существенно севернее — по крайней мере на Земле Бунге, а еще лучше на острове Новая Сибирь.
Вот тут-то, как нетрудно понять, и потребуются те самые "несколько собачьих упряжек" — дабы по тверди морского льда продвинуться как можно дальше на север. А затем, когда "сухое" движение станет окончательно невозможным, "вельботная команда" спустит свое судно на воду и пойдет, как говорят моряки, "в отдельное плавание".
Таков был в общих чертах колчаковский замысел, казалось бы, тщательно продуманный и вполне осуществимый. Даже теми скромными средствами, какие испрашивал лейтенант...
В действительности же замысел А.В. Колчака был очень рискован и отчаянно-дерзок. А члены комиссии, как и следовало ожидать, восприняли его "чрезвычайно скептически" Кто-то даже заметил, что план лейтенанта "столь же безумен", как и несчастное предприятие барона Толля..."
Почему? Да потому, что надо принять во внимание такой существенный фактор как время. Ведь как мы теперь знаем, "шлюпочная часть" экспедиции должна была точнейше "вписаться" во время чистой воды — то есть, к моменту расхода льда шлюпку надлежало продвинуть как можно дальше на север. А следовательно, "старт" из устья р. Яны (на собачьих упряжках) тоже должен был состояться как можно раньше — по крайней мере, до начала весеннего таяния.
Даже самый оптимистический расчет показывал, что группа Колчака (со шлюпкой и прочими грузами) не сможет добраться до устья Яны раньше середины апреля 1903 года. Следовательно, ее движение по льду уже в условиях интенсивного таяния и будет замедленным. А если так, то к началу "чистой воды" Колчак может попросту опоздать.
Но и это еще не самое страшное. А будет гораздо хуже, если "партия" с ее шлюпкой все же сумеет проскочить на Беннет. Но лишь в один конец. А вслед за тем ледовая "дверца" накрепко захлопнется...
Предвидел ли такой исход Колчак? Без сомнения. Потому-то он и сделал основную ставку на скорость. На то единственное, что слабые человеческие силы могли хоть как-то противопоставить неумолимому фактору времени.
По его замыслу, "партия" должна была выйти на лед облегченной до предела. Продовольствия — лишь самый необходимый минимум. Ровно, как и снаряжения. Только на путь и ничего сверх этого — ни единого фунта сухарей, ни щепоти пороха, ни даже лишней пары теплого белья...
Но давало ли это хоть какие-то гарантии успеть? Да, но лишь одну. Заключавшуюся в том, что в случае любой мало-мальски длительной задержки (а тем паче вынужденной "зимовки) "партию" ожидает неминуемая гибель. И вот эта-то единственная "гарантия" и будет висеть за плечами группы на всем ее пути.
Барон Толль уходил когда-то на Беннет подвигаемый одной-единственной страстью — посмотреть на четыре синих горы. Теперь Александр Васильевич Колчак был намерен идти туда же, но с целью совсем иной — спасти четыре человеческих жизни.
17 января 1903 года комиссия вынесла окончательное решение:
Так началась экспедиция, не знавшая себе равных ни до, ни после, ни по сей день. Отчаянная, выматывающая, каждодневная и каждочасная гонка. Беспримерная борьба нескольких отважных людей со временем, с огромными российскими пространствами, со льдами, с морем и самой смертью. Во имя жизни четырех других людей.
Первым делом лейтенант Колчак отправился в ближайшую почтово-телеграфную контору, где сдал в окошечко два небольших текста с пометкой "в собственные руки". Первый он адресовал бывшему боцману яхты "Заря" Никифору Бегичеву, второй — старшему рулевому боцманмату Василию Железникову. Затем лейтенант остановил извозчика:
— Если хорошо поедешь, то дам целковый. Надо на Московский вокзал.
... Никифор Бегичев был человек огромной физической силы, ясного практического ума и с детства страдал неистребимой тягой ко всякого рода приключениям.
Бегичев служил на крейсере "Герцог Эдинбургский", где его и заприметил Н.Н. Коломейцев и с удовольствием перетащил к себе на "Зарю". Свой выбор лейтенант объяснил так:
— Мне нужен особенный боцман: молодой, сообразительный, крепкий телом и умелый руками... Да еще и достаточно грамотный, чтобы приобщиться со временем к обязанностям навигаторским.
Окончание экспедиции совпало для Бегичева с окончанием воинской службы, а последнее в аккурат попало на Святочную седмицу... И тут-то ему, жестоко страдающему от непрерывного праздника, принесли телеграмму: "Предлагаю идти на остров Беннета. Колчак". Ответ содержал одно-единственное слово: "Выезжаю".
... Того же 17 января 1903 года А.В. Колчак отбыл в город Архангельск и поморское селение Мезень. Там он полагал решить сразу две главнейшие задачи: подыскать "экспедиционное судно" (таким, по его мнению, должен был стать промысловый вельбот) и, во-вторых, нанять несколько местных поморов для будущей "вельботной команды".
С поморами дело сладилось на удивление быстро — без особого труда лейтенант отобрал шестерых, самых на его взгляд подходящих. Но зато с вельботом вышло хуже. При первом же знакомстве с этим добротнейшим сооружением лейтенант ощутил что-то вроде приступа тоскливой безысходности. Тащить эту штуку 5 тысяч верст по гиблому сибирскому бездорожью?... Да еще и через оледенелые перевалы Верхоянского хребта?... В оставшиеся-то три месяца?... Нет! Абсолютно невозможно.
Выход однако же был. Ведь "Заря" по-прежнему стояла в бухте Тикси, а у нее на борту имелись кое-какие гребные суда. В своем позднейшем отчете Колчак писал: "Я признал возможным 'доставить на Новосибирские острова один из китобойных вельботов со шхуны "Заря", зимующей в бухте Тикси..."
