Петр Кириченко
Листая блокнот
Что может быть скучнее старой потрепанной записной книжки? Невзрачный блокнот, сухая, преимущественно служебная информация: аббревиатуры наименований учреждений, фамилии, телефоны, адреса. Записи сделаны разными чернилами, некоторые наспех, небрежно. Никакого сюжета, никакой смысловой связи.
Проходят годы, меняются места службы, круг общения, старая информация становится ненужной, а с ней и старые блокноты. Одни из них еще хранятся какое-то время, так, на всякий случай, другие выбрасываются.
И вот на семьдесят пятом году жизни я был уволен с последнего места службы, носящего довольно громоздкое название, — Главное автобронетанковое управление Министерства обороны Российской Федерации. Это управление было создано после распада СССР. Оно включало в себя бывшее Главное бронетанковое управление Министерства обороны СССР, где я до отставки с действительной военной службы занимал достаточно ответственную должность, и Главное автомобильное управление прежнего министерства.
Теперь мне 81 год, я пенсионер, круг моего делового общения сузился. Большая часть сведений, заполнивших мою последнюю записную книжку, мне уже не понадобится. Но перед тем как ее выбросить, я по привычке перелистываю страницы и просматриваю заново, нет ли каких-либо записей, которые могут еще пригодиться.
И тут вдруг меня охватывает странное чувство. Каждая из записей неожиданно приобретает какой-то особый смысл, рождает во мне целый рой мыслей, воспоминаний, обрывков давно пережитых событий и впечатлений. Одни из них очень яркие и конкретные, другие — почти неуловимые и мимолетные. В моей памяти возникают живые лица. В их числе люди, оставившие заметный след в развитии нашей бронетанковой техники. Многие из них широко известны, некоторые даже причислены к лику великих людей эпохи. Другие менее известны, но представляются мне не менее, а порой даже более заслуженными. А какие это интересные люди! Какие колоритные фигуры! Какие яркие характеры! Возникает желание закрепить память о них на бумаге или в компьютере, сохранить от полного забвения. Verba wolant, scripta manent. Слова улетают, написанное остается. И, может быть, эти лица, или хотя бы некоторые из них, вызовут интерес у тех читателей журнала, кому любопытны живые свидетельства о примечательных людях, фактах и событиях уходящей эпохи, имеющих отношение к созданию современного вооружения и техники.
Я никогда не вел дневников, о чем теперь очень жалею. Мои записки на это не претендуют. Это не дневник и не мемуары. В них нет ни хронологической, ни смысловой последовательности. Это случайные реминисценции, хаотичные отголоски пережитого, вызванные к жизни упоминанием в записной книжке той или иной знакомой мне фамилии или наименования известного мне учреждения.
Итак, открываю блокнот наугад.
Что означает эта запись?
Борис Григорьевич Егоров — человек, практически неизвестный широкой общественности.
Это досадно и несправедливо. Его заслуги в создании многих видов военной и гражданской техники, известной всему миру, трудно переоценить. Достаточно сказать, что разработанные им двигатели внутреннего сгорания, превосходящие по своим параметрам многие отечественные и зарубежные аналоги, используются в таких массовых образцах бронетанковой техники, как боевые машины пехоты БМП-1, БМП-2, БМП-3, боевые машины десанта БМД-1, БМД-2, бронетранспортеры десанта БТР-Д. Уже одно это перечисление говорит о той выдающейся роли, какую сыграл Борис Григорьевич в повышении могущества наших сухопутных и воздушно-десантных войск. Если к этому добавить использование созданных им двигателей в многоосных автомобильных шасси мощных ракетных комплексов, в пограничных катерах «Аист», в катерах на подводных крыльях «Невка», в морских катерах «Алмаз», в дизель-генераторных установках атомохода «Ленин», на Белоярской АЭС им. И.В. Курчатова и на многих других объектах, то масштаб деятельности Б.Г. Егорова в сфере обороны и народного хозяйства нашей страны становится вполне очевидным.
И не только нашей страны. Выпуск разработанных им двигателей освоен на Украине, на предприятиях бывшей Чехословакии, в Польше и Китае, где их создатель известен, пожалуй, даже больше, чем на родине.
Наряду с реализованными работами Б.Г. Егорова остался и еще невостребованный задел. Так, с участием Бориса Григорьевича были созданы первые в мире образцы газодизелей, способных работать как на газожидкостном, так и на дизельном процессе с переходом одного в другой без остановки двигателя. Это направление до сего времени не получило заслуженной оценки и должного практического использования.
Осмелюсь предположить, что после всего сказанного у читателя возник вполне законный интерес к этому незаурядному человеку. Каков он был в жизни? В работе? В общении с людьми? Наконец, как он выглядел внешне?
Начну с последнего.
По своему внешнему облику Борис Григорьевич был столь же неординарен, как и по своему внутреннему содержанию.
Его внешность можно представить себе, если вообразить стандартную человеческую фигуру, слепленную из пластилина, а затем подвергнутую сильному давлению сверху. Невысокий рост, непропорционально широкое туловище на коротких чуть изогнутых ногах. Голова, как бы сплющенная сверху и практически лишенная шеи. Лысина, окаймленная редкими рыжеватыми волосами. И довершало этот странный портрет огромное серо-голубое бельмо на одном глазу.
Самое удивительное, что при такой далеко не идеальной внешности он был обаятельнейшей личностью. Веселое, слегка ироничное выражение лица, быстрый народный говорок, неожиданность и парадоксальность умозаключений сразу же выдавали его острый ум, независимость суждений и оригинальность мышления.
Особенно интересен он был в полемике со своими техническими оппонентами. Свою аргументацию он высказывал увлеченно, подтверждал ее тут же с ловкостью фокусника извлекаемыми из карманов расчетными материалами и экспериментальными графиками, которые у него всегда оказывались под рукой. Спорить с ним было опасно. Услышав недостаточно обоснованный довод оппонента, он багровел, от чего бельмо на его глазу казалось внезапно побелевшим. На его лице появлялась какая-то мефистофельская улыбка. Сверля оппонента пронзительным взглядом своего единственного глаза, он обрушивал на него шквал язвительных и саркастичных контраргументов. Его остроумные доводы были настолько логичны, неопровержимы и победоносны, что от аргументов его противника не оставалось камня на камне, а сам оппонент представал перед аудиторией в жалком, смешном и беспомощном виде.
