Подъем из воды подводной лодки U-5049 — одного из первых «зеехундов», прибывших в Нейштадт.	Рычаг горизонтального и вертикального рулей сверхмалой подводной лодки типа «Зеехунд».

Затем все эти десять подлодок погрузили на большие трейлеры — такие мощные автомобили-тягачи марки Bussing, использовавшиеся повсеместно на завершающем этапе войны. Субмарины поставили на прицепы и накрыли брезентом, спрятав их от посторонних глаз. То было время «оружия возмездия» — ракет « Фау-1» (V-1) и «Фау-2» (V-2), которые довольно часто перевозились на французское и голландское побережье, откуда фюрер мог угрожать ими Англии. Поэтому когда кто-то нас спрашивал о том, везем ли мы это самое оружие, то мы отвечали: «Да, это как раз те самые V-1 и V-2». А затем мы прибыли в Эймейден, который расположен у Амстердамского морского канала, простирающегося от Амстердама до самого побережья Северного моря.

Мы соорудили небольшой лагерь сразу за воротами шлюза и ошвартовали наши лодки там же — так было более безопасно. В это время (был уже 1945 г.) союзники начали крупное наступление и практически полностью контролировали район. Они фактически взяли нас в клещи и начали проводить интенсивные воздушные бомбардировки. Однако союзники сильно бомбили только район входов в доки порта — там, где базировались «шнельботы» (немецкие быстроходные торпедные катера. — Прим. В.Щ.) и другие быстроходные корабли. Нас же они не могли бомбить, поскольку в случае, если бы они разрушили шлюзовые ворота, значительная часть территории Голландии оказалась бы затопленной. Так что мы были в относительной безопасности.

Важнейшей задачей для нас была настоятельная необходимость исполнять свои служебные обязанности безукоризненно: во время маневрирования и в остальных случаях. Только благодаря этому мы могли быть уверены в том, что с нами ничего не случится.

Но это было нелегко сделать на тех подлодках, потому что из первой флотилии — десяти мини-субмарин — вернулась из похода только одна. Причиной этого были, по большому счету, наши собственные ошибки, так называемый «человеческий фактор». Просто некоторые моряки не могли уверенно водить «тюленей»: лодки были такими маленькими и неуклюжими, да на них еще надо было «ходить» под воду. Причем у нас в то время не было такой помощи, как современная электроника. Ее тогда вообще почти не было. У нас был авторулевой, хотя, с другой стороны, если начальные координаты маршрута содержали ошибку, то в море мы могли уже полагаться только на самих себя. Поэтому мы были вынуждены регулярно сверять маршрут по визуальным ориентирам на побережье и по солнцу, что было весьма опасно: мы не могли подолгу оставаться в надводном положении, потому что союзники постоянно вели наблюдение и охотились за нами.

Наконец, после завершения периода подготовки и боевого слаживания мы с командиром были направлены на наше первое боевое задание в район эстуария реки Шельда. Союзники направляли из Темзы к Шельде многочисленные конвои с солдатами и грузами для поддержки высадившихся в Нормандии войск, и мы должны были их атаковать. Некоторые из нас «забирались» достаточно далеко — в район военно-морской базы Плимут (город, порт и военно-морская база Королевских ВМС Великобритании, расположенная на юге Соединенного Королевства, на восточном побережье полуострова Корнуэлл. — Прим. В.Щ.), или же проникали в устье реки Темза и предпринимали попытки подниматься выше по течению.

Да, я никогда не забуду те двое суток нашего боевого похода и то, что мы тогда испытали. Сильный ветер, 10—11 миль в час (18,5—20,4 км/ч), и очень сильное волнение. Мы были натренированы питаться во время похода таким образом, чтобы свести процесс усвоения пищи к минимуму. Мы ели немного, пили, но практически не оправляли естественных надобностей. Причем провиант, которым нас снабжали, был приготовлен по специальной рецептуре — с единственной целью сделать усвоение пищи наиболее максимально эффективным и, может быть, даже несколько замедлить этот процесс, поскольку оправление нами естественных надобностей на лодке представляло собой серьезную проблему.