Более очевидным было отсутствие мощного радиолокатора, ставшего непременной принадлежностью зарубежных истребителей. На смену МиГ-21 проектировались новые истребители с более совершенной электроникой — Е-8, а затем, по Постановлению от 3 декабря 1963 г., первый вариант МиГ-23, оснащенный подъемными двигателями.

В 1964 г. совершил первый полет самый скоростной из крупносерийных самолетов мира - МиГ-25. Опытно-конструкторская разработка этой машины началась в 1962 г. после того как выявилось, что тянувшаяся на протяжении многих лет отработка тяжелых перехватчиков семейства Е-150/ Е-152 зашла в тупик из-за слабости ракетного и радиолокационного вооружения и недостаточной дальности. По той же причине не была доведена до летных испытаний аналогичная суховская машина - Т-37. В дальнейшем МиГ-25 много лет серийно выпускался в истребительном и разведывательном вариантах, став предметом законной гордости нашей авиации.

В 1958 г. началась разработка, а к 1964 г. уже завершалась летная отработка дальнего тяжелого перехватчика Ту-128.

Истребители-бомбардировщики призваны были заменить и штурмовики, прекращение работ по которым можно отнести к более или менее обоснованным упрекам в адрес Н.С. Хрущева. Но напомним, что Ил-10 были выбиты из неба той же Кореи в первые же недели войны. В концепции так и не принятого на вооружение реактивного Ил-40 даже с современных, вполне умеренных позиций, целесообразным представляется только бронирование. Оборонительное стрелковое вооружение стало явным анахронизмом, особенно после распространения в конце 1950-х годов массовых управляемых ракет «Сайдуиндер».

Конечно, можно вспомнить, что в 1950-е годы за океаном не торопились с ликвидацией имевшегося парка дозвуковых поршневых штурмовиков, впоследствии очень пригодившихся во Вьетнаме. Но за рубежом никогда не была в диковинку концепция контрпартизанской войны, а нашим генералам 1950-х годов, перспектива Афганистана и Чечни еще не проглядывалась даже в кошмарных снах.

В целом, подводя итог деятельности Н.С. Хрущева по руководству военно-технической политикой СССР, отметим, что в отличие от 1953 г. к концу 1964 г. безопасность страны оказалась практически гарантированной. Хотя еще и не удалось достигнуть формального паритета с вероятным противником, решающим фактором стало равенство возможностей взаимного уничтожения. Это было подтверждено на практике в ходе Карибского кризиса, когда мир был сохранен, несмотря на то, что СССР более, чем на порядок уступал в численности средств доставки.

Решение наиважнейшей задачи обеспечения практической безопасности при ограниченных ресурсах страны потребовало определенной перестройки структуры Вооруженных Сил, и в частности сокращения доли авиации. Но это было вынужденной мерой, а не капризом руководителя. Для экономии средств вполне обосновано прекратили разработку некоторых неперспективных образцов авиационной техники. Разумеется, был допущен и ряд ошибок, в частности отказ от пушечного вооружения истребителей и поспешное истребление Ил-28. Впрочем, Ил-28 не закапывались же в землю. Их металл шел на производство новых самолетов.

Свидетельством обоснованности военно-технической политики Хрущева является и то, что практически ни одно из важнейших решений в этой области не было пересмотрено после его отстранения от власти. Не найдется и принципиально новых работ, не получивших одобрения в период руководства Н.С. Хрущева и начатых непосредственно после его завершения.

Чем же все-таки определяется столь низкая репутация Хрущева в военной авиации и авиапромышленности?

Можно выдвинуть следующие предположения.

Во-первых, в 1955-1958 гг. было проведено радикальное сокращение общей численности Вооруженных Сил на 2 миллиона 140 тысяч человек, а в начале 1960 г. было объявлено о дальнейшем уменьшении их численности еще на 1 миллион 200 тысяч человек. Сократилась продолжительность службы призывников.

В 1955 г. численность Вооруженных Сил составляла 5 миллионов 763 тысячи — половину от соответствующего показателя в дни войны. Так не могло продолжаться бесконечно, народное хозяйство и без того было ослаблено колоссальными, до сих пор толком не подсчитанными потерями населения в годы войны, когда гибли в основном именно те мужчины, которые в 1950-е годы находились бы в самом трудоспособном возрасте.

Досрочно вернувшийся к труду рядовой состав мог искренне благодарить Партию и Правительство, но для уволенных из армии офицеров, или как их тогда именовали «ЖОР» (жертвы одностороннего разоружения) - случившееся означало крах жизненных планов, который не каждый мог воспринять, внутренне не сломавшись. Судьбу своих товарищей офицеры запомнили всерьез и надолго.

Даже перевод из авиации в РВСН многими воспринимался как крушение мечты, немалым многолетним трудом претворявшейся в жизнь, ничем не мотивированное понижение квалификации.

Во-вторых, по личным пристрастиям Хрущев, в отличие от критикуемого им Сталина, не был энтузиастом авиации, с удовольствие вникавшим в детали технического облика и характеристик новых самолетов. Напротив, есть определенные основания подозревать его в некоторой личной неприязни к авиации. На самолете погиб в бою его сын, летчики так и не смогли перехватить разведчик U-2. Что еще более важно, несмотря на колоссальные затраты на стратегические бомбардировщики, последние имели мало шансов нанести ответный удар в случае большой войны.

В-третьих, Хрущев осознал неприменимость военного мышления Великой Отечественной войны к реалиям ядерной эпохи. По свидетельству сына, Н.С. Хрущев резко прервал доклад командующего Сухопутными войсками маршала А.А. Гречко, излагавшего блестящие планы будущей войны: «...на второй день форсируем Рейн, на пятый - шестой берем Париж, а там и за Пиренеи... «Вы что, не слыхали об атомном оружии? Какой Париж? В наполеоны метите? От вас в первый же день мокрое место останется... Вы что, на самом деле воевать собираетесь?».

При этом Никита Сергеевич отнюдь не был пацифистом. Он жестко реагировал на происходившие события в ходе Суэцкого кризиса и Будапештского восстания, действовал на грани авантюры в Берлинском и Карибском кризисах.

Возможно, сказалось и то, что все генералы и большинство старших офицеров 1950 - 1960-х годов активно участвовали в Великой Отечественной войне, а фронтовая деятельность Хрущева сводилась к не слишком героической роли политработника. Не придала любви военных и отставка Г.К. Жукова, воспринятая как черная неблагодарность Хрущева за решающую помощь Георгия Константиновича в разгроме «антипартийной группы» в 1957 г.

Мы еще не отошли от событий середины XX века настолько, чтобы «добру и злу внимая беспристрастно», оценивать людей, которых хоть издали, но довелось увидеть своими глазами. Тем не менее настала пора отойти от сложившихся стереотипов и по достоинству оценить роль Н.С. Хрущева, и в военной области ярко проявившего противоречивость своей натуры, столь наглядно отображенную в знаменитом черно-белого монументе, увенчавшим его могилу на Новодевичьем кладбище.