Николай ФИЛАТОВ
От редакции
Накануне 60-летия воздушного сражения над Кубанью мы хотели бы предложить вашему вниманию воспоминания одного из ветеранов Великой Отечественной войны - летчика-истребителя Николая Ивановича Филатова, принимавшего непосредственное участие в тех жестоких боях.
В начале 1938 г., когда мне было 15 лет, к нам в школу приехали летчики из высшей летной школы воздушного боя. В беседе с нами они рассказывали о своей профессии военного летчика. С этого момента я буквально "заболел" авиацией и пошел в аэроклуб. Конечно, меня не приняли и посоветовали поступать позже, по достижении 17 лет.
В 1939 г. вышел на экраны кинофильм "Истребители", и меня снова взволновала профессия летчика. После окончания десятилетки я поступил в Рязанский пединститут и одновременно - в аэроклуб.
В аэроклубе мы изучали теорию авиации, самолетов, технику пилотирования. В апреле 1940г. мы уже начали проходить так называемую "вывозную" программу на У-2. В мае совершенно неожиданно нам стало известно, что нас всех будут обучать в Балтийской военной школе пилотов им. Героя Советского Союза Серова А.К.
Курсанты Балтийской школы сначала занимались теорией: изучали аэродинамику, аэронавигацию, теорию воздушной стрельбы, метеорологию, конструкцию самолетов и двигателей, оружие и другие дисциплины.
А с января 1941 г. с нами стали ежедневно проводить занятия (во внеурочные часы) летчики-инструкторы, которые потом учили нас летать. Нам уже сообщили, что летать мы будем на И-16 - лучших истребителях того времени.
Я был назначен курсантом 2-й авиаэскадрильи. Инструктором нашей группы был младший лейтенант Маресьев Алексей Петрович. В марте 1941 г. мы выехали на аэродром. Сначала летали на самолете УТ-2, а затем уже на И-16.
Каждое воскресенье в лагерь приезжал автомагазин "Военторг", который привозил для нас папиросы, парфюмерию, сладости. Однажды "Военторг" привез халву, и мы вчетвером, спрятавшись недалеко от столовой, стали наслаждаться халвой, и вдруг - тревога! Мы бросились за оружием, но нам сказали: "Идти без оружия!" - в летний клуб. Начал выступление комиссар. Это было 22 июня 1941 г.
Он объявил потрясающую весть: "Сегодня немецко-фашистские войска без объявления войны напали на нашу Родину". Мы долго молчали. Потом постепенно стали приходить в себя. Ставили свои задачи... Иногда, может быть, и верные, а может быть, мы своей молодостью и малым опытом жизни говорили не так, как наши опытные командиры, некоторые из которых уже имели опыт военных действий...
Учитывая всю обстановку, мы стали тщательнее готовиться к полетам, да и летать стали больше, чем раньше. Но это зависело уже не от нас.
Вследствие тяжелого положения на фронте в начале июля было выделено из эскадрильи около 10 курсантов (в том числе и я) для быстрой подготовки летчиков к окончанию летной программы. С этой целью мы, "скоростники", как нас прозвали другие курсанты, летали не только утром, как все, но также и после обеда. Нам предоставляли возможность летать и на различные виды полетов (на атаки воздушных целей, на стрельбу по наземным целям и т.п.).
В конце июля или в начале августа 1941 г. наши инструкторы ушли на фронт для пополнения полков. Одним из них был и А. Маресьев. Прощаясь с ним, мы, его курсанты, сказали, что надеемся увидеть его Героем Советского Союза. Впоследствии это так и вышло - он стал Героем Советского Союза и героем произведения Б. Полевого "Повесть о настоящем человеке".
Нам, "скоростникам", уже казалось, что скоро мы школу закончим и поедем на фронт. И вот 15 августа 1941 г. меня вызвал командир эскадрильи. У него уже присутствовали все остальные "скоростники". Он сказал, что с сегодняшнего дня мы все считаемся закончившими школу, получаем звание "сержант" и "...остаемся в школе в качестве летчиков-инструкторов". Несмотря на все наши крикливые возражения нас оставили. Из группы Маресьева нас было двое - я и мой друг Павел Бобров. Мы работали инструкторами в одном звене. Мы вместе получили звания "сержантов", вместе получили и новую выпускную форму, впрочем, не сержантскую, а офицерскую. Через два-три дня после вызова нас к командиру аэ у нас началась инструкторская летная подготовка. И мы начали учиться пилотировать УТИ-4.
УТИ-4
А через месяц я уже сам обучал курсантов. Не могу успокоиться и по сей день, вспоминается о том времени.
Ведь если бы мне дали группу курсантов, которые еще не летали, - это было бы одно! Но здесь совсем иная ситуация. Мне были даны курсанты для продолжения обучения полетам, необходимым для окончания школы. Это были мои же товарищи, с которыми я начинал учебу в школе. Вместе мы и летать начинали, когда я тоже был курсантом. На первом же занятии с теми, кто стал теперь моими учениками, у нас состоялся разговор. Я сильно переживал, извинялся перед ними. Они, будучи настоящими друзьями, сказали: "Николай, не волнуйся, не переживай. Все будет, как нужно". И интересно, что потом из них никто ни разу не назвал меня по имени и на "ты". И я благодарен им за это. Они все закончили школу и ушли на фронт...
В ноябре 1942 г. мне была уже предоставлена первая летная группа, где было 10 молодых, еще не летавших на И-16 курсантов. Для них я стал обыкновенным летчиком-инструктором.
Работая инструктором, 5 марта 1942 г. я получил звание " младший лейтенант" (на основании приказа Сталина о присвоении звания летчикам-инструкторам в летных школах).
С января 1943 г. мы, инструкторы, стали переучиваться на самолетах ЛаГГ-3. В феврале я свою группу курсантов выпустил, а в первых числах марта трех инструкторов, летающих на ЛаГГ-3, в том числе и меня, направили в Тбилиси в запасной авиационный полк (аэродром Сандары), где нас назначили в 926 иап, который вскоре должен был улететь на фронт.