К этому времени утвердилась и структура научных отделов института, к руководству которыми пришли профессора Х.А. Рахматулин, В.М. Панферов, Н.Д. Моисеев, доценты и аспиранты МГУ. Определился и характер их взаимодействия с отделами СКВ. Работать на последние они не могли и не хотели. По крайней мере, до создания нужной им экспериментальной базы. Деловые же контакты с ЦАГИ ограничивались (постановлением правительства) областью аэродинамики, и только. И когда я напомнил Королеву, что по авиационным законам после замены материалов и технологии производства конструкции Фау-2 требуется проведение ее испытаний на прочность до пусков Р-1, он задумался.

"Хорошо! Я поговорю с Макаревским. Подготовьте письмо с просьбой о помощи нам в этом деле".

Встреча эта протекала за рюмочкой водки, в дружеской обстановке, в которой я чувствовал себя лишним. Им было что вспоминать - вместе учились в МВТУ им. Баумана. Макаревский согласился выручить его и провести по договору сравнительные статические испытания конструкций Р-1 и Фау-2 в течение года, несмотря на перегрузку ЦАГИ. Специалисты ЦАГИ определили (на основе анализа схем нагружения ракеты во всех случаях эксплуатации), что потребуется минимум по три экземпляра конструкции Фау-2 и Р-1, так как при каждом нагружении она доводилась до разрушения. А у Королева имелся лишь один резервный экземпляр Фау-2.

Поскольку нужно было проверить прочность всех частей конструкции, пришлось составить программу ее испытаний не в собранном виде, как самолетов, а по технологическим отсекам с имитацией их взаимодействия друг с другом. Справедливое замечание инженеров ЦАГИ о том, что ракеты все же пускают не по частям, Королев парировал сравнительным характером самих испытаний, допускавшим отступление от фактических схем нагружения. Впоследствии благодаря Королеву и огромному авторитету ЦАГИ указанный подход стал, в конечном счете, в нашей отрасли традиционным для всех видов испытаний конструкций ракет на прочность.

Так как специальных средств для транспортировки громоздких отсеков Фау-2 не имелось, пришлось мне везти ее в г. Жуковский через Москву на штатном лафете темной ночью. И поселиться пришлось, по указанию Королева, надолго в гостинице ЦАГИ, чтобы ни на час не приостанавливать проводившуюся в две смены подготовку к испытаниям. Лишь эпизодически мне приходилось посещать СКВ с чертежами оснастки.

Королев понимал, что с шестьюдесятью инженерами отдела, многие из которых не могли работать самостоятельно, нечего было и мечтать о создании новой ракеты. А дополнительные штатные единицы можно было приобрести только под конкретный проект. И когда в институте появился ученый совет, он представил к защите еще достаточно сырой эскизный проект Р-2. Заставляло его торопиться с ним и появление более опытного конкурента. Гонор выдал техническое задание на разработку аналогичной машины (Г-1) включенному в состав института коллективу вывезенных из Германии немецких специалистов во главе с Греттрупом, бывшим замом фон Брауна по системе управления.

Разместили их в СКВ рядом с отделом Королева. Предоставили немцам шикарные условия для работы - новые столы и кульманы, мягкую мебель, ковровые дорожки и усиленное питание . А у нас не хватало даже стульев - их привязывали к потрепанным столам. Помогли им и психологически оценить свое положение - ежедневно мимо больших окон их зала плелись нестройные колонны пленных немецких солдат (живших в обнесенном колючей проволокой цехе завода) на стройки города. С трудом удалось Королеву добиться переселения немцев в другое место, ибо контактировать с ними его сотрудникам категорически запрещалось.

Защита упомянутого проекта Р-2 состоялась в апреле 1947 г. в присутствии Устинова, проявившего к нему большой интерес. Возможность существенного повышения дальности полета БРДД укрепляла его позицию в споре с Яковлевым о их перспективах. В результате успешного завершения этой защиты Устинов вдвое увеличил штатное расписание отдела Королева и поднял в спецкомитете Маленкова вопрос о начале проектирования ракеты Р-3 с дальностью 3000 км и с вдвое большей, чем у Р-2, массой боевой части. Однако одолеть ГАУ ему не удавалось, и осенью начались показательные пуски Фау-2 под наблюдением Госкомиссии, возглавляемой Яковлевым.

Произвели они на него гнетущее впечатление. Более половины из них были аварийными. Отклонения мест падения остальных от прицельной точки доходило до 5 км. Да и процесс всей предстартовой подготовки выглядел весьма длительным и требовал большого числа квалифицированных специалистов. Общее количество занятого этими пусками личного состава доходило до 300 человек. И ГАУ отказалось брать на вооружение такой снаряд, который оказывал лишь психологическое воздействие, к тому же не на армию, а скорее на население противника.

Как ни старался Маленков, но примирить полярно противоположные позиции членов своего комитета Яковлева и Устинова он не смог. Пришлось обратиться к Сталину.

Выслушав соображения Яковлева и краткое сообщение Королева о проектах ракет Р-2 и Р-3, он признал критику военных справедливой. Однако посчитал целесообразным принять на вооружение Р-1 для организации и обучения соответствующих подразделений в армии. А Королева попросил сделать новую ракету более точной.

Таким образом, БРДД получили путевку в жизнь. И формально с этого момента началось неосознанное планомерное прокладывание через неизвестные горные хребты дороги в космос. До этого момента все изыскания по БРДД фактически носили ознакомительный или поисковый характер.

Почему Сталин принял такое решение, осталось загадкой. Может быть, полагал, что на политическом фронте в начале холодной войны именно оружие психологического воздействия и является наиболее эффективным. Тогда об оснащении БРДД атомным зарядом не было и речи, он был слишком тяжелым и громоздким.

Разумеется, что Королева такое решение очень обрадовало. Он писал: "Великое выпало мне счастье побывать у товарища Сталина. Ведь многое, с чем мы пришли, придется теперь делать по-иному". В частности, отдавать приоритет не дальности полета ракет, а точности поражения цели и надежности. В результате первостепенное значение приобрели все задачи, связанные с кучностью падения ракет, постановку которых формулировал Лавров. Внимание почти всего руководства сосредоточилось на уточнении всех параметров, используемых при расчетах траекторий. Баллистика, считавшаяся вершиной науки у артиллеристов, стала модной и у ракетчиков.

Тем временем темп испытаний на прочность частей Фау-2 снизился, несмотря на все мои обращения к руководству ЦАГИ. Оно оценивало их срочность степенью активности главных конструкторов. Королев пытался отделаться телефонными звонками к Макаревскому, но их влияние было кратковременным. Пришлось ехать к Макаревскому. По дороге Королев спрашивал, чего они от него хотят? Какая конкретно требуется помощь? На обратном пути мотор его машины "Хорьх", привезенной из Германии, заглох, причем в самом неподходящем, по мнению шофера Чистякова, месте - напротив Кремля. Королев его успокоил: "Ничего. Скоро мы с тобой и по Кремлю ездить будем!"