При переходе в полк летчики-исследователи теряли не только в деньгах. Штаб ЦБП разместили в Воронеже, а вот полки дислоцировались где ни попадя. К примеру, полк, в который ушел Качоровский, сидел в Разбойщине под Саратовом: «В общем, угодили мы «в глушь, в Саратов».

— В Разбойщине, строго говоря, не было никакого населенного пункта. У дороги, которая вела в Саратов, стоял кирпичный дом, в котором разместился штаб полка. Еще несколько домов, где жили офицеры, и довольно приличное здание, где размещался клуб. Аэродром находился примерно в двух километрах, на возвышенности. У подножья этой возвышенности в живописном месте приютился городок из финских домиков на две квартиры, где также жили офицеры.

Исследовательский отдел при полку уже существовал, возглавлял его инженер-подполковник И.Г. Рабкин — человек, оставивший заметный след в истории отечественной авиации. В тридцатые годы прошлого века он учился в Академии им. Жуковского, но закончил академическое образование во Франции! В то время министром авиации во Франции стал коммунист Пьер Кот, который организовал обмен слушателями авиационных вузов СССР и Франции. Дальше — служба в НИИ ВВС, участие в летных испытаниях истребителей ЛаГГ и Ла, ракетоплана БИ-1, трофейных германских самолетов. Печально знаменитое «Дело врачей» затронуло многих евреев, проходивших службу в НИИ ВВС, в ЛИИ уволили даже Галлая. Рабкин, в конечном итоге, оказался в Разбойщине. «Не знаю, как расценил Израиль Габриэлевич свое пребывание в Центре, но я могу квалифицировать это обстоятельство как величайшее благо для нас. В момент своего формирования среди руководящего состава Центра не было людей, которые имели бы отношение к исследовательской работе».

Рабкин знал, что и как нужно делать. И нас, летчиков-инженеров, сразу привлек к исследовательской работе. Про себя лично я могу с уверенностью сказать, что именно от Израиля Габриэлевича я узнал, что такое исследовательская работа, как ее нужно организовывать, как проводить, как обрабатывать результаты исследований и как писать те документы, которые должны завершить эту работу и пойти в части ВВС как официальные методические материалы для обучения летчиков.

Другая же сторона нашей работы как летчиков-исследователей выглядела совсем иначе: полковая летная братия встретила нас недружелюбно. С точки зрения человеческих общений, внешне вроде все было в норме, но когда дело доходило до полетов, мы оказывались изгоями. Своих самолетов у нас не было, полеты планировал командир эскадрильи, для которого мы были чужаками, так что всегда оказывались в юго-восточном углу плановой таблицы. Да и там места не всегда хватало. За нашими полетами бдительно следили и не прощали малейших промахов. Причем разбор этих ошибок велся при всем честном народе. Еще во время нашего пребывания в Академии была введена летная классификация. Для получения второго класса требовалось летать днем в сложных условиях (в облаках) и ночью в простых, а для первого класса еще и ночью в сложных. И если еще днем в простых условиях нам полеты планировали, особенно если они были исследовательские, то к сложным нас упорно не допускали.

И.Б. Качоровский в кабине Су-7Б

Здравый смысл возобладал достаточно быстро — летчиков-исследователей вернули в отделы. Начальником истребительного отдела в управлении вначале был Герой Советского Союза А.А. Губанов. Человек удивительно целеустремленный, пытливый, от природы наделенный талантом исследователя, при этом административная деятельность его совершенно не устраивала — она мешала исследовательской работе. Поэтому когда он получил звание полковника, то сразу написал рапорт с просьбой перевести его на должность рядового исследователя. Просьбу Губанова удовлетворили, а на летную должность начальника отдела, в виде исключения, назначили нелетающего Рабкина.

После перевода Центра в Воронеж новым начальником стал Герой Советского Союза Александр Сергеевич Куманичкин. В годы войны А.С. Куманичкин сбил более 30 немецких самолетов, Победу встретил штурманом знаменитого 176-го гвардейского полка. Свой боевой счет ас пополнил в Корее.

В 1958 г. в составе ЦБП был создан отдел истребительно-бомбардировочной авиации. Слово — И.Б. Качоровскому:

— В 1957 г. по непонятной причине была ликвидирована штурмовая авиация. Взамен создали истребительно-бомбардировочную. Я в то время в соответствии со своей специализацией служил в истребительном отделе. Этот род авиации переживал состояние некоторого кризиса. С появлением реактивной авиации возникли сомнения в возможности ведения маневренных воздушных боев. В это же время появились системы наведения истребителей на воздушные цели с помощью наземных радиолокационных станций. Поэтому практически все полеты истребителей выполнялись по стандартной схеме: взлетел, получил с земли курс на цель и начал набирать высоту. Затем с земли скорректировали курс на цель, сообщили ее высоту и в заключение сориентировали: цель впереди 3 км. После визуального обнаружения цели — атака, отвал и опять с земли передают курс домой. Мне это как-то уже надоело. Хотелось большего разнообразия, а тут появился новый род авиации, который по идее должен совмещать возможности истребителей с целым комплексом задач, связанных с действиями по наземным целям. Причем все необходимые способы боевого применения истребителей-бомбардировщиков еще только предстояло разработать, так сказать, с нуля. Я посчитал, что дело будет очень интересным и, не долго думая, «переметнулся» в новый отдел. Тут мне сразу крупно повезло. В НИИ ЭРAT ВВС, что базировался в Люберцах, два энтузиаста — Константин Герман и Марк Малков на базе самолета МиГ-15бис сделали штурмовик, который решили испытать на нашей базе. Я немедленно определился на эту работу в качестве ведущего летчика. Эти испытания продолжались два года и стали для меня школой практического приобщения к испытательной работе.