Но недолго я радовался.

Ветер опять переменился и понес меня к немцам.

Так менялся он три раза, и три раза я вынимал и прятал пистолет. И только когда я достиг 1500 метров, он окончательно установился. Меня понесло к сводим и вынесло на передовые позиции.

Когда меня несло над окопами немцев, они стреляли в меня с земли, но не попали. Я упал в снег как раз позади наших окопов. Ко мне подбежал на лыжах боец и довольно недоверчиво оглядел меня. Но когда я заговорил по-русски, он отвел меня к своему командиру, и там я был встречен хорошо.

Я вернулся в свой полк. В госпиталь я не ложился, рука зажила по ходу. Мне не терпелось отомстить немцам — за погубленный самолет, за раненую руку, за порванную пулей новую гимнастерку.

Возможность скоро представилась.

9.  Немецкие резервы

В десятых числах марта нам было поручено прикрывать наши наступающие войска. Каждый вылет в этот район непременно сопровождался воздушным боем. В воздухе шла беспрерывная свалка — с утра до вечера.

В эти бои немцы вынуждены были бросить свои резервы.

Резервы эти были очень плохо обучены*. В первом же бою я по почерку понял, что немецкие летчики — зелень. Раньше это был хитрый, смекалистый воздушный боец, а сейчас немец стал не тот.

Мы их обычно прижимали к земле. Летя над самыми вершинами леса, неопытный немецкий летчик боялся делать резкие эволюции и повороты и, благодаря этому, никак не мог от нас уйти.

Много мы их там сбивали. За пять дней Ефимов, Сухов, Каберов и я сбили 11 самолетов. Не раз четверкой дрались мы там со многими «Мессершмиттами» и не только не несли никаких потерь, но, бывало, пару из них сбивали.

10.  Я получаю «Харрикэйн»

Меня вызвал к себе Герой Советского Союза гвардии полковник Кондратьев и сказал:

— Завтра отправляйтесь в город N изучать английский истребитель «Харрикэйн».

Пилоты ВВС Балтийского флота знакомятся с "Харрикейном".

Я летал на всех типах наших отечественных истребителей, а с иностранными был незнаком. Харрикэйны я видел лишь на фотографиях и знал о «их только то, что слово «харрикэйн» значит «ураган». Хорошее название для истребителя.

Я без особого труда овладел техникой пилотирования на «Харрикэйне». Труднее всего оказалось привыкнуть к английским мерам, которые были обозначены на всех приборах моей новой машины, — ко всем этим футам, галлонам и милям. Но и к ним я скоро привык. После нескольких испытаний над аэродромом я убедился, что «Харрикэйн» обладает рядом достоинств, которые с успехом могут быть использованы в бою.

11. Первый бой на «Харрикэйне»

И вот я снова на фронте.

Мы отправились сопровождать штурмовики, которые должны были нанести удар по базам финского флота.

Нас было шестеро. Над островами встретили мы группу финских истребителей «Фоккер-Д-21» и вступили с ними в бой. «Фоккер-Д-21» — не слишком скорый, но очень маневренный, увертливый самолет.

Интересно было испытать «Харрикэйн» в бою с самолетами, обладающими такими свойствами. Мы разделились на два отряда — одно звено вело бой на виражах, другое на вертикалях. Бой был непродолжителен. Через несколько минут два «Фоккера» рухнули в воду, остальные удрали.

После этого боя моя вера в «Харрикэйны» укрепилась.

12. За Петю Чепелкина

В одном из воздушных боев погиб отважный летчик моей эскадрильи гвардии капитан Петя Чепелкин. Сбил его финский летчик на итальянском самолете «Капрони»**.

Всё мы были потрясены его смертью и решили: за Петьку — дадим звону финнам.

Мы вылетели группой. Ведущим был я. Глядим, навстречу нам идет шестерка «Капрони». Как нарочно!

* — весьма точное наблюдение — накануне, 9 марта, немцы расформировали учебную группу своей 54-й истребительной эскадры. Последствия этой "реорганизации" учебного процесса и наблюдал Костылев. За этот период Костылевым были сбиты лично и в группе два Bf 109, один Ju 88 и один Hs 126. Немецкая же 54-я эскадра потеряла за март до 50 Мессершмиттов Bf 109.

** Финский истребитель итальянского производства "Фиат". Возможно, именно такие машины наши летчики и называли "Капрони"