Су-7БКЛ с "шеститочечной" подвеской вооружения из ракетных блоков УБ-16-57
«Спарки» Су-7У поступили в полк тоже с изрядной задержкой, только в сентябре 1969 года. До этого всё обучение в части вели с помощью УТИ МиГ-15 (SBLiM-2 польского производства). В совместных полётах на «утёнке» инструктор демонстрировал обучаемому действия, которые на разных этапах тому надлежало выполнять в кабине Су-7, указывая на особенности поведения «сушки» и особо акцентируя внимание на посадочных режимах, которые на МиГе выполнялись без выпуска закрылков с тем, чтобы уподобить заход на посадку машине со вдвое большей посадочной скоростью. После нескольких вывозных полётов лётчик считался подготовленным и самостоятельно вылетал на одноместном Су-7. При всех проблемах с обучением и репутации «Су-седьмого» как непростого объекта пилотирования новички ни разу не допустили каких-либо происшествий или поломок истребителя-бомбардировщика.
По плановым поставкам полк в Быдгоще получил 36 истребителей-бомбардировщиков Су-7БМ и Су-7БКЛ, которыми к маю 1972 года были оснащены все три эскадрильи. К имевшимся трём «спаркам» в 1984-86 годах добавились ещё пять, по большей части успевшие послужить в соседней 7-й авиабригаде, где они выполняли роль учебно-боевых при новейших тогда самолётах изменяемой геометрии Су-20, двухместной модификации не имевших.
Достаточно высокая подготовка и квалификация польских лётчиков способствовали быстрому освоению ими курса боевой подготовки с многообразием предусмотренных заданий и упражнений. Помимо борьбы с ракетно-ядерными средствами противника, являвшейся самой по себе задачей весьма сложной и требующей сочетания мастерства в пилотировании и самолётовождении с тщательностью, вниманием и наблюдательностью при поиске пусковых установок и снайперском выполнении удара по точечным целям, отрабатывалось взаимодействие с наземными войсками и ведение непосредственной авиаподдержки. В программу подготовки особо отобранного контингента входил курс обучения использованию «спецбоеприпасов».
Задачей фронтовой ударной авиации являлось уничтожение уцелевших после первой ракетной атаки формирований и объектов противника, а также целей, находящихся в оперативной глубине, поскольку дальность ракет Р-17 ограничивалась 300 км. Положение целей было известно загодя, а их фактическое состояние и обстановка в полосе поражения с последующим принятием соответствующих решений могли быть установлены на месте, что делало авиацию более гибким средством, нежели ракеты. Вместе с тем действовать ей предстояло в зоне сильной турбулентности воздуха, запылённости и меняющихся порывистых ветров вследствие предыдущих взрывов, как на маршруте к цели, так и при возвращении, что делало необходимым в курсе подготовки отработку пилотирования в сложных метеоусловиях, при ограниченной видимости, а также тренажи в самолётовождении при пролёте заражённой местности. В марте 1968 года польские лётчики впервые использовали при учениях имитационные авиабомбы, срабатывавшие с характерной вспышкой при взрыве и вспухающим «грибом», что позволяло создать на полигоне ту самую «обстановку, близкую к боевой».
При отработке задач уничтожения средств ядерного нападения противника преимущественно использовались авиационные НАР типа С-5 и С-24, наиболее эффективные против подобных целей. Так, для уничтожения огневой секции оперативно-тактических ракет «Ланс» с использованием блоков ракет С-5 требовалось звено «Су-седьмых», тогда как выбор для этой цели осколочно-фугасных бомб калибра 100 кг увеличивал потребный наряд сил почти вдвое, с вылетом 6-8 самолётов. Крупнокалиберные снаряды С-24, обладавшие высокой дальностью и точностью стрельбы, имели и своё неприятное свойство, при несоблюдении режима пуска ощутимо влияя на работу двигателя самолёта, чувствительного к шлейфу пороховых газов ракет и «забросу» температуры газов, что могло привести к помпажу. Такое происшествие и случилось 11 ноября 1970 года с Су-7БМ майора И. Ольщевского. При пуске С-24 на полигоне его самолёт «поймал» помпаж, а затем и вовсе заглох. На небольшой высоте лётчику оставалось только катапультироваться.