Камуфляжную окраску чехословацкие Су-7 стали получать с весны 1976 года

Наземный экипаж встречает Су-7БМ после полета. Один из расторопных техников уже успел забросить на крыло самолетный чехол, оттуда его удобнее расстилать по машине.

Поступление новой техники ИБА всё ещё оставалось делом будущего, а пока с участием обоих полков в октябре 1976 года были проведены союзнические учения «Щит-76». В их ходе группа Су-7 из 20-го и 28-го полков действовала из венгерского Дебрецена, где соседствовали с советскими Ил-28 из 727-го БАП, последними бомбардировщиками этого типа на европейском направлении. Поскольку над полигоном стояла густая облачность, удар наносился с использованием целеуказания лидерным самолётом лётчика-снайпера подполковника Кадлеса. Выйдя на цель на бреющем полёте, он нанёс бомбовый удар. Поднявшееся облако пыли и дыма послужило ориентиром шедшей следом группе из 16 машин. Загруженные «под завязку» Су-7 обрушили на полигон 96 бомб калибра 250 кг - 24 тонны взрывчатки и металла! Тут же с другого направления вынырнули ещё 20 самолётов, каждый из которых нёс по шесть полностью снаряжённых блоков УБ-16-57 с 16 ракетами. Накрыв цели залпом почти двух тысяч НАР, лётчики обстреляли их ещё и пушечным огнём. Более масштабно чехословацкие истребители-бомбардировщики никогда ещё не использовались, показав верх своих возможностей.

В августе 1977 года учения с привлечением 20-го и 28-го полков проводились в присутствии необычного гостя: лётчикам была поставлена задача показать всё своё умение прибывшему с визитом иранскому шаху Мохаммеду Реза Пехлеви, известному любителю авиации и всякой военной техники. Как говорили, заинтересованный в пополнении арсеналов своей армии шах не стоит за ценой и рассчитывает прикупить в Чехословакии кое-что из вооружений. К показу готовились с особой тщательностью, несколько раз отработав над полигоном всю программу. В представлении с пилотажем, стрельбой и бомбометанием участвовали 28 самолётов из обоих частей, вызвавших полное одобрение гостя. Тот выразил желание приобрести понравившиеся машины, высочайше пошутив, что заберёт их прямо с пилотами. Было ли это серьёзным намерением или вежливостью иранского правителя, осталось неизвестным - спустя несколько месяцев революция в Тегеране поставила всё с ног на голову, и шаху пришлось на личном самолёте срочно покинуть страну.

В это время чехословацким Минобороны обсуждался также вопрос о замене Су-7 на бомбардировщики Су-24. Однако в дело вмешались политические резоны, вспомнили о Хельсинских соглашениях по европейской безопасности, и на оснащение ВВС столь мощными самолётами откровенно «наступательного характера», не пошли, ограничившись обновлением авиации более скромными МиГ-23БН, а затем и Су-22М4.

17 апреля 1979 года классическая ошибка лётчика привела к потере Су-7БМ в 20-м полку. При возвращении с полигона остаток топлива на самолётах был небольшим, и те спешили с посадкой. Замыкавший группу пилот, у которого перед глазами уже моргало аварийное табло, сосредоточил всё внимание на посадочном заходе, напрочь забыв выпустить и закрылки, и шасси. Самолёт шёл по глиссаде слишком быстро, но это его не смутило, и посадка была произведена прямо «на брюхо», точнее - на подвесные баки. Те сработали, словно лыжи, смягчив посадку, и машина с визгом и треском рвущегося металла понеслась по ВПП и даже обогнала севшего перед ней ведущего. Вылезти из кабины остановившегося самолёта виновник, не имевший даже ушибов, смог даже без стремянки, благо изрядная часть фюзеляжа была стёсана подчистую. На машине повреждённой оказалась добрая треть конструкции, и ремонтировать её уже не имело смысла.

Спустя три месяца в сходной ситуации оказался другой лётчик 20-го полка. При заходе на посадку он обнаружил, что колёса его Су-7БМ намертво заблокированы тормозами и наверняка лопнут прямо при касании ВПП с непредсказуемыми последствиями. С КП ему дали команду садиться рядом на заросшую травой грунтовую полосу, однако пережитое волнение сказалось на расчёте посадочного захода и лётчик промахнулся, подходя с просадкой и ударившись шасси о столб освещения. Повреждённую стойку шасси и щитки заменили, но треснувший лонжерон крыла был задачей посложнее, потребовав «по винтику» разобрать крыло, чтобы его можно было привести в более-менее приличное состояние. «Отреставрированный» самолёт и на земле, и в воздухе видно было за версту - покрасить крыло всё как-то не доходили руки, и камуфлированная машина продолжала летать с консолью, вызывающе блестевшей новеньким металлом.