Ракета-носитель "Энергия" на старте

Еще одна великая личность - Герой Советского Союза генерал-лейтенант Григоренко М.Г. — патриарх военного строительства, отец Главного управления специального строительства Министерства обороны СССР. Управление занималось строительством аэродромов, военных комплексов стратегического назначения, специальных испытательных полигонов и т.п. Волевой, жесткий, требовательный, бескомпромиссный, умнейший военачальник, участник Великой Отечественной войны. Но иногда его жесткость переходила в жестокость, и тогда бывали «жертвы». Григоренко панически боялись все. Он мог за любой просчет снять с должности начальника любого ранга — полковника, генерала. Тем не менее генерала Григоренко беспрекословно уважали за стратегический ум.

Первое знакомство с ним состоялось, когда я, будучи капитаном, был вынужден докладывать и отчитываться о ходе строительства объектов под HI ареопагу в составе министра Афанасьева, его замов, нескольких заместителей других министров, начальника проектного института и других «небожителей», в общем — полному залу представителей министерств и ведомств.

Экспромт получился из-за того, что Григоренко в тот день отстранил от должности моего начальника — полковника Чумичева В.А., руководившего строительством объектов H1. Из-за этого в затруднительное положение был поставлен начальник Управления инженерных работ (УИР) генерал Гурович И.М., которому теперь самому надлежало идти на «голгофу» и докладывать. Неудобно же генералу с больными ногами водить указкой по громадным «парусам» графиков. На вопрос Григоренко — кто докладчик, а точнее, на приглашение: «Илья Матвеевич, пожалуйста, докладывайте», тот сказал: «Докладчик...» и назвал мою фамилию.

Я этого не ожидал. Доклад, который, кстати, готовил Чумичеву я, у него и остался, а он на совещании отсутствовал как отстраненный. Я услышал свою фамилию, как под наркозом. Но какая-то неведомая сила подхватила меня на крыло, понесла к трибуне. Доклад длился около часа с перебежками от трибуны к графикам и обратно. Затем около часа шли вопросы, дебаты, критика — все с моими ответами, в том числе, на несколько каверзных от Григоренко, а он всегда мог их поставить так, что не оставлял никаких шансов на ответ. Но та же неведомая сила помогла мне сориентироваться. Меня отпустили с миром и живым.

Закончилось наше знакомство с Григоренко, когда я уже был замом начальника СТУ по «Бурану», а он - инспектором Главной инспекции Министерства обороны. До этого его постигла участь многих, например, Жукова. Без предупреждения и объяснения причин Григоренко вручили приказ министра обороны и постановления Совмина о сдаче должности в течение недели К.М. Вертелову. Григоренко положил ключ от сейфа на стол и ушел, ничего не сдавая.

Будучи инспектором, Григоренко в течение двух лет по две недели в квартал терзал меня, как в пыточной камере, называя меня своим гидом. Я был обязан возить его на «Рафике» (и только на «Рафике») каждый день по объектам и докладывать все до мелочей о ходе строительства, о проблемах, о критических моментах и т.д. Правда, каждая встреча с «патриархом» оборачивалась подпиткой знаниями, которых не получить ни в каком ВУЗе. Этот короткий срок общения с великим строителем был без преувеличения адекватен академии.

То же, что и с Григоренко, произошло и с генералом Гуровичем И.М., который после смерти Шубникова стал начальником строительство космодрома. Так получилось, что он приметил меня, молодого офицера, за безотказность в работе и начал «лепить» из меня «что получится». Делал он это очень своеобразно. Бросал меня куратором на самые тяжелые объекты, давал, с одной стороны, большие полномочия, а с другой - на любом совещании спрашивал за любой негатив. Начальники управлений, которых он давал мне в подчинение, оказывались в стороне, а долбил и прессовал он меня, доводя иногда до унижения. Когда я научился держать его удары, он стал выводить меня на более высокую орбиту, посылать меня к зам. министра обороны и другим руководителям представлять УИР, при этом инструктируя, как с кем себя вести. Оказывается, он готовил меня к должности главного инженера. Но главного прислал Вертелов — полковника Орехова В.Ф., как оказалось, с подсказкой Гуровича. А через месяц Гуровича отправили в отставку. Я стал и.о. главного инженера, а Орехов начальником строительство.

С именем Орехова В.Ф. связано создание стартовой позиции под «Протон», реконструкция объектов под программу «ЭПАС» (экспериментальный полет «Аполлона» и «Союза») и создание экспериментальных стартовых установок высокой защищенности (ВЗ). Я был по совместительству назначен руководителем строительства и реконструкцией объектов под программу ЭПАС и за это очень благодарен Орехову. Три года длилась эта подготовка в режиме «военного времени». За неделю до завершения работ был наведен идеальный порядок на легендарной второй площадке вплоть до разбивки цветочных клумб. Снесены все межведомственные заборы. И когда приехал Главком ракетных войск генерал армии Толубко В.Ф., он был приятно удивлен красотой площадки. Благодарил меня и жал руку. Последним штрихом стал реконструированный МИК, где еще кипели отделочные работы, и где буквально за день до срока сдачи объекта начальник 1-го Управления полигона генерал Булулуков В.А. сказал мне: «Тебе пришел конец», и доложил наверх о срыве срока сдачи.

Но он не знал, что такое маневр. У нас были подготовлены и люди, и материалы для последнего рывка. На работу в ночную смену вышло около тысячи военных строителей, которые закончили отделку и отлакировали пол в зале площадью две тысячи кв. метров. В центр зала постелили дорожки для высокой комиссии. Когда утром приехал генерал Булулуков, он первым делом бросился в зал, где пришел в состояние шока и ярости. Пол блестел приятным зеленоватым цветом. И эти дорожки... Он буквально набросился на меня, спрашивая, кто разрешил зеленый цвет.