12 апреля полк перебазировался на аэродром Райзендорф.

Напоминанием о яростных схватках с врагом весной 44-го на долгие годы остался уникальный случай, пожалуй, единственный в истории Великой Отечественной войны. 13 апреля Павел Гаврилин со своим ведомым младшим лейтенантом Константином Алексеенко возвращался со «свободной охоты», во время которой были уничтожены три фашистских самолета. Над территорией, занятой противником, их атаковала группа «мессершмиттов». Самолет ведущего был поврежден, а снаряд от «эрликона», пробив бронеспинку, вонзился в тело летчика. Как посадил самолет и вылез из горящей кабины, Гаврилин не помнил. Очнулся на дне воронки. Когда стемнело, по лощине пополз в сторону села Кара-Кияк. Жившая в крайнем доме семья, в которой было трое детей, с риском для жизни, укрыла летчика. Чтобы не нашли собаки-ищейки, его зарыли в коровий навоз. Когда на следующий день наши войска освободили село, Павла Федоровича откопали, внесли в хату, обмыли, перевязали раны.

Полковой врач Щипахин говорил потом: «Ни из одного воина я не извлекал столько железа, сколько из богатырского тела Гаврилина. Разных привозили мне на излечение, но у них хоть один шанс из ста был, чтобы выжить. У Гаврилина я не видел ни одного: три позвонка всмятку и снаряд под сердцем. Пульс еле обозначен: двадцать ударов в минуту...»

Раскаленный снаряд буквально прожег грудную клетку и застрял в двух сантиметрах от сердца. Даже в госпитале Мелитополя его удалить не смогли. Так, с немецким «гостинцем» в груди, вернулся Гаврилин в родной полк. Дошел до Берлина, стал Героем Советского Союза.

С 18 апреля и до завершения Крымской операции полк работал с аэродрома Кача. Для ночных вылетов неподалеку был оборудован полевой аэродром, так как основной с наступлением темноты почти ежедневно подвергался обстрелу с моря катерами противника и дальнобойной артиллерией с мыса Херсонес.

Воздушные схватки становились все яростнее. Летчики днем и ночью вели бои с врагом над Севастопольской бухтой и Сапун-горою, Мекензиевыми горами и долиной Бельбека. Когда в воздухе не было фашистских самолетов, охотились за торпедными катерами или штурмовали укрепленные огневые точки на Сапун-горе.

Вручение полку Боевого Знамени. Слева направо: А. Рубахин, Е. Савицкий, А. Манукян, Г. Балашов, С. Шпуняков

Из воспоминаний Анатолия Рубахина: «Скованная боевой активностью нашей авиации днем, авиация врага все чаще стала применять массированные бомбовые удары ночью. 402-й ИАП имел хорошо подготовленных пилотов и самолеты-истребители для ночного боя. В один из поздних вечеров я с Абдрашитовым повел восемь «яков» на перехват, как нам сказали, крупной группы бомбардировщиков. При подлете на малой высоте мы обнаружили на фоне неба более ста Ю-88. Мы немедля вступили в бой. Абдрашитов сбил два Ю-88, остальные — по одному. Со второго захода мы повредили еще несколько самолетов и заставили всю армаду повернуть назад. С этой ночи немецкая авиация стала действовать в сумерках осторожнее и реже».

За четыре дня до освобождения Севастополя погиб лейтенант Шамиль Абдрашитов. При возвращении со штурмовки над Севастопольской бухтой он вступил в бой с четверкой Bf.109. Летчик сбил один «мессер», но потом кончилось горючее. С аэродрома, где базировался полк, было хорошо видно, как километрах в трех от берега истребитель Абдрашитов упал в море. От самолета отделился летчик и раскрылся купол парашюта, по которому открыл огонь «мессер». Тело летчика найти не удалось. Шамилю Мунасыповичу Абдрашитову звание Героя Советского Союза присвоено посмертно. На обелиске из красного гранита, установленном на Сапун-горе, его фамилией начинается список Героев, павших в боях за освобождение Севастополя.

Из тридцати двух летчиков, начинавших бои в небе Кубани, в полку осталось только семеро «стариков»: Ишханов, Конукоев, Макаров, Манукян, Павлушкин, Рубахин и Шпуняков.

За четыре года войны полк совершил около 13500 боевых вылетов, уничтожил 810 самолетов противника, 25 аэростатов заграждения и наблюдательных, 436 автомашин, 99 железнодорожных вагонов, 12 бензоцистерн, 4 склада боеприпасов и 2 склада ГСМ, живой силы — 2795. Свои потери: живой силы — 88, самолетов — 81, из них 13 самолетов — небоевые потери.

В июне 1944 г. 3-й иак вывели в резерв Ставки ВГК. Было приказано самолеты сдать, а личному составу перебазироваться в район Курска и Орла на доукомплектование. Штаб полка разместился в Орле, а аэродром находился севернее города. 5 июня стало известно, что капитанам Георгию Балашову и Николаю Павлушкину первыми в полку присвоено звания Героя Советского Союза.

С 22 июня полк снова на фронте, теперь уже 3-м Белорусском, в составе 1-й воздушной армии генерала Хрюкина. Первоначально летчики с аэродрома под Витебском прикрывали железнодорожные узлы от налетов вражеской авиации. С началом операции «Багратион» полк переключился на поддержку 3-го гвардейского механизированного корпуса генерала В.Обухова и конно-механизированной группы генерала Осликовского.

Особое значение имела воздушная разведка. Однажды, выполняя разведку в направлении Орша-Минск, Н. Конукоев неожиданно встретил четыре Fw-190. Немцы его или не заметили, или посчитали, что одиночный самолет так далеко в тылу не может быть советским. По всем правилам разведчик должен был разминуться и продолжать выполнение задания. Но в данном случае сказался кавказский темперамент пилота: используя элемент внезапности, Конукоев с первой атаки сбил ведущего. Остальные бросились врассыпную, а потом, опомнившись, взяли нашего истребителя в оборот. Когда «Як» выполнял очередной маневр, сорвалась с замка и вышла одна стойка шасси, скорость резко упала. Немцы уже предвкушали легкую победу, однако Конукоев нырнул в облако и полетел... еще дальше в тыл. Подкарауливавшие его в противоположном направлении немецкие истребители остались ни с чем.