Интересен непосредственный рассказ о таране летчика-истребителя, Героя Советского Союза Б.Н. Еремина, который провел 70 воздушных боев и сбил 8 самолетов противника лично и 15 в группе: «Я был против того, как рассказывают об этом таране. Были ловкачи, которые себя этим афишировали, рассказывали: подходишь к противнику и вот винтом начинаешь рубить... Чепуха! Глупость! Я одного истребителя пристыдил: «Как тебе не стыдно языком болтать! Попробуй подойти к самолету, такому как «Хейнкель» - он тебя потоком закрутит и на плоскость бросит. Сам по себе таран выполняется очень сложно, это как удача, редкость».

О том, что таран смертельно опасный вид атаки, требующий особого мастерства, я еще раз услышал на уже упоминавшейся встрече ветеранов полка в Клину. Там есть небольшой памятник с именами летчиков, погибших во время войны на этом аэродроме. A.M. Фирсов, как самый старший по возрасту и должности среди присутствующих, сказал несколько слов о каждом из этих летчиков и, в том числе, об Анатолии Шагалове: «В своем последнем воздушном бою он пытался таранить немца... Но молод был, опыта не хватило и погиб. Но показал себя мужественным, смелым человеком, которого будем помнить, хотя прослужил он в нашем полку недолго».

Один таран в 34-м ИАП был на счету близкого друга отца К.П. Букварева. В литературе он описан таким образом: «Еще один случай тарана в небе Москвы отмечен в ноябре, однако конкретную дату на сегодня установить не удалось Известно только, что его совершил летчик 34-го ИАП младший лейтенант Константин Петрович Букварев, сбивший тараном бомбардировщик. Приземлился на парашюте. За подвиг был награжден орденом Красного Знамени».

Анатолий Шагалов

Отец рассказывал об этой истории так: «Костя в тот раз вылетел «по зрячему» (так летчики называли вылет на перехват самолета противника, видимого с аэродрома). Немецкий бомбардировщик шел высоко, и пока «Букварь» догнал его и пошел в атаку, они оба скрылись с глаз в небесной синеве. Вернулся Костя вечером на деревенской подводе без унтов, но в галошах (обе на левую ногу). Он поведал, что, атакуя немца, расстрелял все патроны и решил героическим тараном преградить ему дорогу на Москву.

Будучи обстоятельным человеком, он, чтобы беспрепятственно покинуть, если потребуется, самолет после тарана, предусмотрительно расстегнул привязные ремни и открыл фонарь кабины. Однако, приблизившись к бомбардировщику, попал в его спутную струю. Самолет так крутануло, что «Букварь» вылетел из кабины. Он дернул кольцо парашюта, при открытии которого от динамического удара с его ног слетели меховые унты. Поэтому приземлился Костя босиком, а был морозный ноябрь 1941 года. Селяне, встретившие Костю на земле, поспешили обуть сталинского сокола в то, что было.

Замполит 34-го ИАП В.П. Недригайлов (справа) с летчиками полка

В боевой деятельности отца также есть история, связанная с тараном. Он рассказывал, что однажды вернулся из вылета, в котором вел воздушный бой и поэтому, пока самолет заправляли, девушка - оружейница сняла некоторые детали с его пулеметов, чтобы промыть их в бензине от нагара. Когда самолет уже пошел на взлет, оружейница, выплеснув из ведра грязный бензин, с ужасом увидела, что вместе с ним вылетела некая деталь, без которой пулеметы не могли вести автоматический огонь. Она забыла ее поставить.

Отец в это время атаковал «юнкерс», нажал гашетку, но пулеметы тявкнули и замолкли. Перезарядив их, он опять нажал гашетку. И снова одиночный выстрел. На аэродроме его встретил разъяренный комиссар полка В.П. Недригайлов с угрозой немедленно отдать под суд военного трибунала:

-  Вы пропустили вражеский бомбардировщик к столице нашей Родины, а сами вернулись с полным боезапасом. Знаете, что за это - трибунал?!

-  У меня оружие отказало.

-  Значит, надо было совершить героический таран, а Вы струсили!

Зная характер отца, представляю насколько горячий пошел после этого обмен мнениями. В ходе его отец пояснил, что таран невозможен, если задний стрелок на «юнкерсе» не выведен из строя — он просто убьет летчика, который попытается подойти. Вместо бессмысленной гибели сегодня, лучше завтра одержать новые победы. А, если товарищ комиссар думает иначе, то вон стоит Як - «спарка», на котором можно взлететь вдвоем, и товарищ комиссар по партийному, личным примером в воздухе пусть покажет, как надо совершить героический таран. Последний аргумент показался комиссару убедительным. Он не стал наставать на отдании отца под суд военного трибунала и пошел осуществлять партийно-политическое обеспечение боевой работы других летчиков.