"Peiayo" вскоре после ввода в строй. (фото J. Geiser, сделанное в Алжире в начале 1890-х. USNHC № NH-88740).	"Pelayo" в начале своей карьеры. Примерно а 1890-1895 годах, (фото USNHC № NH-88721).

Как стало известно после войны, Камара действительно предполагал что называется «до краев» загрузиться углем, чтобы потом без дополнительных бункеровок преодолеть 6300-мильный путь к Маниле. Но, по самым скромным подсчетам, для подобной операции, да еще в условиях открытого моря, «Peiayo» потребовалось бы, по крайней мере, четыре или пять дней, чтобы полностью пополнить угольные ямы и принять в перегруз около 800 тонн угля. Кроме того, по оценке специалистов, он смог бы еще около 200 тонн разместить на верхней палубе. Но даже в этом случае едва ли дальность плавания броненосца превысила бы 3000-3500 миль. Таким образом, на переходе были необходимы еще две бункеровки, чтобы не прибыть к месту назначения на последнем угле. Это отодвигало дату прибытия броненосца в Манилу на 7-8 августа, и все это при условии отсутствия каких бы то ни было поломок или случайных задержек. Скорость больше 10 узлов также исключалась, так как означала бы более частые бункеровки, а поскольку все нейтральные порты были закрыты для эскадры, только дополнительно увеличивала бы трудности [4].

Единственное, что смог достичь Камара, так это только пощипать нервы американскому генералитету. Как стало известно после войны, если бы испанская эскадра с «Pelayo» умудрилась прийти на Филиппины раньше чем американские мониторы, то адмирал Дьюи всерьез намеревался отослать уже подошедшие с войсками транспорты в сопровождении боевых кораблей на северо-восток Лусона, после чего самому идти на восток, пока не встретит мониторы. С ними он бы снова возвратился и уничтожил Камару, правда, после нескольких дней своего отсутствия. Как признавал А. Т. Мехен, при всей своей рациональности и безобидности этот план привел бы «к некоторому оскорблению национальной гордости и мог бы вызвать известные политические осложнения» [6, с. 10]. Генерал Андерсон, командовавший американскими частями на берегу, решил в это время уйти со своими людьми вглубь острова, взяв продовольствия на тридцать дней и, укрепившись там, ждать возвращения флота [4].

Кстати, испано-американская война наиболее ярко продемонстрировала те трудности, которые постоянно испытывало испанское руководство. Будучи единственным броненосцем испанского флота, «Peiayo» по своим тактико-техническим характеристикам настолько отличался от остальных кораблей, что включение его в состав какого-нибудь отряда, обычно лишь снижало общую боевую ценность.

Перед самой войной, например, предполагалось провести капитальную модернизацию фрегатов «Vitoria» и «Numancia», чтобы свести их с «Peiayo» в один отряд. К этому времени фрегаты, участвовавшие в боях еще во времена Мендеса Нуньенса, требовали своей коренной модернизации, и правительство было вынуждено пойти на нее в 1897 году. Однако, эта модернизация «подтянула» фрегаты скорее лишь до уровня крейсера, так что от совместной кампании с «Peiayo» пришлось отказаться. Позднее, с появлением в составе флота дредноутов, ряд шутников также предлагали свести их с «Peiayo» в один отряд, но при этом уже «Peiayo» явно не соответствовал им ввиду своей малой скорости и ограниченного радиуса действия [1, р. 15].

За всю свою карьеру «Peiayo» сводили с другими кораблями в тактические соединения лишь на короткое время, из-за чего в среде военно-морского офицерства корабль был более известен под прозвищем «Ei Solitario» (бобыль, отшельник) [4, р.59].

Но наиболее остро проблема одиночества «Solitario» встала сразу после окончания войны, когда броненосец вместе с крейсером «Carlos V», остались единственными крупными кораблями испанского флота. Может, именно по этим причинам на броненосец снова возложили различные дипломатические поручения. Так в 1901 и 1904 годах он посещает Тулон и Лиссабон, в связи с визитами президента Лубе и Эдуарда Vil. В том же 1904 году также большое значение имело его присутствие на приеме германского императора в бухте Виго.

И лишь в 1909 году, когда племена рифов напали на Мелилью, орудиям «Pelayo» было суждено, наконец, открыть огонь по врагу. Вместе с другими кораблями броненосец обстреливал позиции мятежных марокканцев. Потери рифов от огня корабельной артиллерии намного превысили тот ущерб, что нанесли повстанцы торговым кораблям и городу.

В декабре 1912 года в бухте Фондуко (порт Маон) броненосец опасно помял несколько листов на обшивке своего днища, после чего надолго встал на ремонт.

В последние годы жизни корабль словно отдыхал от напряженной службы предыдущих лет. Его переделали в артиллерийскую школу для рядовых и капралов [1, р.16]. А в годы первой мировой войны, в которой Испания сохраняла нейтралитет, броненосец выполнял лишь мелкие поручения, все более и более отходя на второй план. В 1923 году «Pelayo» (по [3] - в октябре 1922 года) был разоружен, а в 1925 году его разобрали после продажи с публичного аукциона.

Уже после этого плиты его бронирования выдержали серьезное испытание, подвергшись испытательному обстрелу крупнокалиберных орудий. Они полностью подтвердили высокую репутацию броневого материала выделки завода Крезо [1, р. 16].

"Pelayo" в 1918 году