Остальные повреждения нанесли снаряды мелкого калибра: 57-мм снаряд взорвался примерно в метре над жилой палубой у левого борта, срезав вытяжную трубу вентилятора. Больше осколки ничего не задели, правда, один из них вонзился в подошву ботинок матроса, обслуживавшего двигатель этого вентилятора.

Второй 57-мм снаряд попал в угольную яму, в полуметре выше ватерлинии на миделе левого борта, но при этом не взорвался, не причинив таким образом никакого ущерба.

Третий 57-мм снаряд попал в правый борт под передним 152-мм орудием, в полутора-двух метрах выше жилой палубы и взорвался в шкафчике для одежды, которая погасила взрывную волну и поймала все осколки.

И, наконец, еще один, ударившись о воду в нескольких метрах от носа крейсера со стороны левого борта, рикошетировал, и, пролетев над головами прислуги 203-мм орудия и стоявших на мостике капитана и штурмана, попал в дефлектор вентилятора правого борта.

Кроме того, на крейсере был пробит боевой флаг на грот-мачте, перебит грот-брас и «наголо сбрит» дефлектор вокруг заднего вентилятора. В самом начале боя дульными газами собственных орудий были разбиты две шлюпки, остатки которых сбросили за борт.                                                                               

В крейсер «Бостон» попало также пять снарядов:
-  снаряд среднего калибра приблизительно 120-мм калибра, скорее всего с береговой батареи, поразил фок-мачту в четырех метрах выше палубы, при этом он пролетел всего в метре от капитана, стоявшего на мостике, к счастью для которого этот снаряд не взорвался;
-   57-мм снаряд, попал в примерно в 35 сантиметрах выше ватерлинии в левый борт, ближе к корме, и, взорвавшись в кают-компании всего в полутора метрах от кассира Мартина, который впрочем совершенно не пострадал, вызвал пожар, который потом перекинулся в каюту энсина Додриджа; благодаря оперативно подтащенным брандспойтам пожар быстро удалось ликвидировать, но часть мебели при этом все-таки сгорела;
-   57-мм снаряд, попавший в коечную сетку в районе миделя левого борта, разорвался и вызвал пожар, который также удалось быстро потушить;
-   еще одна бомба взорвалась от удара о грот-стеньгу.

Больше всего снарядов попало во флагманский крейсер «Олимпия». Она была три раза поражена в корпус:
-  57-мм снаряд пробил борт между 65 и 66 шпангоутами правого борта прямо под главной палубой;
-  второй снаряд попал в 37-мм броневую плиту перед спонсоном второго 127-мм орудия правого борта;
-  и последний - в правый борт в 30 сантиметрах ниже главной палубой, в районе угольной ямы № 4, примерно в метре от ее задней стенки.

Десять снарядов взорвались над палубой, в основном повредив такелаж. Все они не причинили особого ущерба, но наиболее удачно попали следующие:
-  больше всех заставил поволноваться снаряд взорвавшийся прямо на мостике, но его осколки по чистой случайности никого не задели, хотя одним из них перебило сигнальные гардели буквально в руках флаг-адъютанта;
-   второй взорвался над палубой полубака и слегка повредил три доски палубного настила за передней башней со стороны правого борта;
-   третий тоже слегка повредил продольный брус, соединяющий шлюпбалки гички;
-   четвертый перебил найтов шлюпбалки вельбота левого борта;
-   пятый сбил за борт одну из стоек леерного ограждения левого борта;
-   остальные попадания пришлись на перебитые ванты фок и грот-мачты, в основном с левого борта.

Больше корабль пострадал от своего же огня. Сотрясения от выстрелов 203-мм орудий причинили ряд повреждений в каютах под ними. Один из штабных офицеров в письме домой писал: «Все утро (30 апреля - Н.М.) и весь предыдущий день в пятницу (29 апреля - Н.М.) мы обдирали судно, выбрасывая за борт не нужные в бою вещи: столы, стулья и скамейки, лестницы, словом, все, что могло причинить нам неприятности. Все деревянные изделия были вырваны и выброшены... Но тем не менее, вы ни за что не сможете представить мою каюту после боя. Мы не получили никаких повреждений, но стрельба наших собственных 8-дюпмовок побортно создала полную иллюзию обратного. Все что только можно было сломать было сломано и порушено, переборки расшатаны, книжные полки вырваны и все: одежда, электрический вентилятор, книги, табак, различные сувениры и прочее лежало на полу, составляя единую массу. Вы можете себе представить подобную картину?» То же письмо, кстати, сообщает еще одну интересную деталь: «Ни одна из наших шлюпок не избежала повреждений... после осмотра четыре из них нам пришлось просто выбросить, а остальные нам необходимо было подремонтировать, ибо при спуске на воду они также грозили затонуть...» И это при том, что испанские снаряды не нанесли практически никаких повреждений! Хирург «Олимпии» писал: «Шум от выстрелов был ошеломляющий, и многие офицеры и матросы по-просту затыкали уши... Один из морских пехотинцев был абсолютно глух несколько дней после битвы. Пороховой дым также вызывал раздражение глаз практически у всех. Когда раздавался выстрел восьмидюймового орудия над нами, шум в корабельном лазарете был просто невыносим, и облако дыма скрывало все вокруг.»

В «Релей» и «Петрел» попало по одному снаряду. На первом снаряд неопознанного калибра попал в вельбот, на втором - в корпус под клюзом. По остальным кораблям попаданий не было. Таким образом, после сражения на корпусах кораблей не было почти никаких признаков вынесенного ими боя, поскольку, как упоминают испанцы, они главным образом использовали шрапнель, которая была весьма неэффективна при стрельбе на большие дальности.

На американских кораблях были некоторые небольшие неприятности с орудиями. Затворы их так нагревались, что с ними было трудно обращаться. Вызвали ряд нареканий и боеприпасы. Электрические детонаторы в ударно-спусковом механизме, стоявшие на «Олимпии», также заставили поволноваться. При закрывании затвора переднего 203-мм орудия по линии электропроводки прорывались пороховые газы, да и сами детонаторы зарекомендовали себя далеко не с лучшей стороны. Так только на правом орудии кормовой башни «Олимпии» по этой причине произошло три осечки. Уже в ходе боя приходилось переходить на более простые, а потому более надежные ударники. От сотрясений во время стрельбы постоянно выходили предохранители: из заменяли, но они вылетали вновь. Несколько раз в башнях гасло освещение. А один раз временно даже вышел из строя снарядный подъемник носовой башни «Олимпии».

Зато телескопические прицелы, поставленные на тяжелые орудия, полностью себя оправдали. Дым от стрельбы (ни один из кораблей не был снабжены бездымным порохом) был сильным препятствием для точной стрельбы. Иногда даже приходилось прекращать стрельбу на нескольких минут, чтобы дать рассеяться дыму. Сажа от газов больше всего мешала наводчикам, которым приходилось постоянно протирать окуляры своих прицелов.

Качество боеприпасов тоже было скверное. Темпы стрельбы частично снижались из-за того, что заряды с трудом досылались в канал ствола. Их приходилось буквально забивать в орудие. А совершенно незабиваемые заряды приходилось с еще большим трудом извлекать и выбрасывать. Капитан Гридли описывает уникальный случай, когда открыв затвор артиллеристы кормовой башни «Олимпии» обнаружили, что заряд сгорел лишь наполовину. И было принято решение дослать половину нормального заряда и только после этого был произведен удачный выстрел.

Только две трети личного состава машинных отделений и кочегарок на борту кораблей было задействовано непосредственно "по своему профилю", что дало возможность другую треть перевести в крюйт-камеры. Дальномерами не пользовались, так как все дальности были получены, беря взаимные отношения и измеряя расстояния на морских картах бухты.

Картина расхода боеприпасов (см. таблицу) показала, что 203-мм орудия были заняты сравнительно мало, главную работу выполнили 152-мм, 127-мм, 57-мм и 47-мм орудия. Десять 203-мм орудий расстреляли в среднем по пятнадцать снарядов; двадцать три 152-мм - по 28 и более; двадцать 127-мм скорострелок - по 31; двадцать восемь 57-мм - по 76 и восемь 47-мм - по 86 снарядов каждый. В течении всего сражения «Олимпия» сделала всего девять залпов своими 203-мм орудиями, и двадцать восемь 127-мм орудиями, в то время как «Бостон», «Релей», «Балтимор», «Конкорд» и «Петрел» несколько больше. Но количество выстрелов было достаточным - корабли расстреляли менее половины запасов своих пороховых погребов. Поэтому даже после сдачи Кавите американская эскадра была все еще в состоянии сразиться с любым противником.