Затопленный транспорт «Cebu». (HNC)

Первый вывод лейтенанта Элликота сейчас кажется совершенно непонятным. Перед войной считалось, что фугасный снаряд будет срабатывать при ударе даже о самую примитивную защиту. Отчасти это подтвердили во время русско-японской войны японские снаряды, взрывавшиеся даже от удара о фалы и леера. Здесь все зависело от взрывателя и процента взрывчатки в снаряде. Кинетическая энергия фугасного снаряда обычно настолько большая, что он без труда прорывает тонкую стальную обшивку. Поэтому наиболее эффективную защиту фугасному эффекту может составить только броневая защита, заставлявшая взрыватель преждевременно срабатывать. Между тем в то время это еще не было настолько очевидно, и этот вывод не был принят судостроителями вплоть до русско-японской войны. Существовавшие тогда типы броневой защиты не давали возможность эффективно прикрывать весь надводный борт, поэтому и родилась система бронирования, получившая название "все или ничего". Только с появлением крупповской брони такая возможность, наконец, появилась, но увы, несмотря на уроки Манилы и Сантьяго, должна была произойти еще и Цусима, чтобы всем стало ясно: стальная обшивка просто в принципе не может защитить корабль от фугасного снаряда.

Второй вывод Элликота послужил одним из толчков к проведению многочисленных исследований фугасного эффекта снарядов. Оказалось, что он пропорционален не массе заряда, а кубу массы заряда. Естественно, что если 203-мм снаряд в 2,5 раза тяжелее 152-мм, то фугасный эффект его больше в 15 раз (здесь имеется в виду оценка фугасного эффекта по диаметру образующейся воронки).

Третий вывод полностью согласуется с результатами сражений у Ялу и Сантьяго. Здесь орудия были сбиты в четырех случаях, и, вероятно, вся их прислуга была уничтожена в каждом случае, в то время как только три небольшие гранаты попали непосредственно в орудийный щит. Все это доказывает, что броня менее чем 100-мм для защиты орудий не имеет совершенно никакого смысла, если не сказать более категорично - она бесполезна.

И, наконец, что касается четвертого вывода, то его справедливость получала свое подтверждение на протяжении XIX-XX вв. неоднократно. Тот же «Бисмарк», уже основательно набивший оскомину в нашей военно-морской литературе, был выведен из строя, но так и не потоплен, пока его не добили торпедами. Отчасти это объясняется тем фактом, что процент попаданий в ватерлинию и ниже сам по себе чрезвычайно мал. Так, на испанских кораблях таких попаданий не обнаружено вообще (если отбросить свидетельство адмирала Монтехо, что в ватерлинию был поражен «Де Улья»: адмирала непосредственно на корабле не было, так что его сведения явно из вторых или третьих уст). Дело усложняется еще и тем, что именно ватерлиния надежно защищалась у большинства кораблей. Так что потопление двух китайских поясных кораблей в сражении у Ялу можно приписать как случайности, так и недостаткам бронирования.

Огонь американской эскадры был сосредоточен в основном на «Кастилье» и «Кристине» и один раз на «Де Аустрии», когда он пытался пойти на сближение с эскадрой Дьюи. Это наглядно видно по картине попавших снарядов (см. итоговую таблицу и приложения). Большинство повреждений «Ульи» были нанесены во второй фазе боя. Другие корабли по сравнению с ними пострадали меньше. Или они имели меньшее количество древесины, что сберегло их от пожаров, или же были менее повреждены до того, как отошли.

На американской эскадре опасность пострадать от огня неприятеля была абсурдно малой. Наибольший ущерб был причинен крейсеру «Балтимор», в который попало пять снарядов.

120-мм бронебойный снаряд (весом 25 кг) с крейсера «Куба», вероятно, выполнил одно из самых уникальных попаданий в военно-морской истории. Он пролетел поперек палубы туда и обратно, возвратившись почти к месту входа, при этом дважды проходя через группу из четырнадцати человек, по чистой случайности практически никого не задев. Снаряд вошел в фальшборт правого борта на уровне верхней палубы в районе оснастки для грот мачты, в нескольких дюймах выше спардека, пропахал по деревянному настилу палубы и ударился в стальной бимс, проломив его. Бимс отклонил траекторию снаряда вверх так, что он пошел в сторону, пробив насквозь обе стальные стороны комингса светового люка машинного отделения, что снова выровняло его траекторию полета, затем он ударился в левый накатный цилиндр 152-мм орудия левого борта и рикошетировал от внутренней поверхности полукруглого орудийного щита. Это изменило его курс почти на 180°, и он снова пролетел поперек палубы, попав в железную лестницу на вентиляторе, из-за чего пошел вниз к палубе и вышел в ватервейс примерно в шести метрах от того места, где он попал в корабль. Во время первой "поездки" этот снаряд ударил ящик 47-мм снарядов, взорвав два из них. Осколки от их разрыва разлетелись по палубе, ранив двух офицеров и шестерых матросов, всех настолько легко, что многие из их продолжили выполнение своих обязанностей после небольшой медицинской помощи прямо на месте. Офицер - командир расчета, получивший небольшую рану руки, как раз стоял на люке машинного отделения, чтобы смотреть поверх фальшборта, когда снаряд прошел через комингс этого люка. Он и несколько железных решеток, лежащих на люке, были отброшены ударом вверх. Восьмым пострадавшим от этого снаряда стал заряжающий все того же орудийного расчета 47-мм орудия, около которого снаряд прошел на обратном своем пути. Он был отброшен воздушной волной, упав лицом вниз, потеряв сознание, которое не полностью восстановилось в течение 24 часов. 152-мм орудие левого борта было повреждено и выведено из строя, пока меняли поврежденный цилиндр.

Траектория полета испанского 120-мм снаряда, попавшего в крейсер «Baltimore». (HNC)