"Американские потери, - как заявил один испанский офицер, "на основании немецких источников информации", - достигают два офицера и 23 матроса убитыми и 50 ранеными". Это, конечно, было явным преувеличением. На самом деле к безвозвратным потерям американцев можно приписать лишь два случая, да и то с некоторой натяжкой.

Первая жертва, это командир «Олимпии» Чарльз В. Гридли. Во время сражения он уже был тяжело болен. Перед отправлением к Филиппинам его хотели списать на берег, но он сам попросил разрешения остаться на борту. Дьюи справедливо полагал, что отстранение от должности в самом начале кампании опытного командира будет ошибкой, так что просьба Гридли была удовлетворена. Напряжение сражения и изнуряющая жара на боевом посту в командирской рубке крейсера взяли свое, и после боя командир слег. Сразу после его отправили домой. Сначала Гридли, сдав дела командира крейсера Б.П. Ламбертону, был доставлен на борт «Зефиро», а затем отправлен в Японию. Он умер на борту парохода «Коптик» в Кобе (Япония) 5 июня, по пути домой, прожив чуть больше месяца со дня сражения. Тем не менее во всех испанских источниках он рассматривается как одна из жертв сражения. Хотя, как справедливо заметил Х.У. Вильсон: "Если он и был жертвой сражения, то больше страдал от сотрясения собственных тяжелых орудий «Олимпии», чем от испанского огня".

Второй жертвой сражения, с еще большей натяжкой, можно считать главного механика «Мак Каллоха» Рендела. Во время форсирования входа в бухту пароход был вынужден идти с максимальной скоростью. Из-за этого температура в машинном отделении повысилась до 75°С. Видимо, сказалось еще и нервное напряжение, так что Ренднел, человек довольно тучный, в такой жаре получил тепловой удар и, не приходя в сознание, умер.

Кроме того, осколками были ранены два офицера и шесть матросов с «Балтимора», один матрос на «Бостоне» пострадал от близкого разрыва снаряда. Помощник боцмана с «Олимпии» Мати Хени отдавил пальцы при откате орудия, а еще один матрос по той же причине получил скальпированную рану. Еще два матроса с «Олимпии» слегка обожглись вырывавшимися из затвора пороховыми газами. Последние, однако, госпитализированы не были. Выписка из медицинских карт матросов, раненых в сражении, представлена в таблице.               

ВЫПИСКА ИЗ МЕДИЦИНСКИХ КАРТ РАНЕНЫХ В СРАЖЕНИИ 1 МАЯ

Но так или иначе, а победа американцев была полная. Анализируя столь сокрушительное поражение испанцев, полковник генерального штаба Н.С. Ермолов, прикомандированный к американским войскам на время боевых действий, отметил три основных причины.

1.  Американцы стреляли лучше испанцев (на кораблях Дьюи стояла новейшая скорострельная артиллерия, в том числе и средних калибров, да и подготовка личного состава была получше). Как сообщает один американский офицер, осматривавший после боя испанские корабли: "Ущерб, нанесенный нашими судами - ужасный. Одна дымовая труба «Кастильи» была восемь раз поражена, и осколки снарядов так густо усеяли палубу, что было просто непонятно, как некоторые испанцы вообще могли выжить. Другое крупное судно, «Кристина», пострадало не меньше. Урок, который я извлек из этого боя - большая полезность учебных стрельб по конкретным целям. Испанцы не имели их вообще; у нас они были раз в три месяца. Силы флотов обычно сравниваются как судно на судно; но не менее важны и их экипажи".

"Испанцы, - как заявил Ганнер Эванс с «Бостона», - испытывали лишь недостаток в умении вести хорошую стрельбу. Едва ли у них была хоть одна стрельба по цели. Мы же на «Бостоне» только за год имели тринадцать учебных стрельб. В ходе сражения мы экономили наши боеприпасы, в то время как они щедро сыпали ими по всей бухте. Они, кажется, стреляли наугад... Британские военно-морские офицеры в Гонконге знали различие между нами и испанцами, и, когда мы оставляли порт и направлялись к Маниле, капитан «Имморталита» кричал капитану Уалдесу: «Вы, конечно, победите. Я видел слишком много ваших учебных стрельб, чтобы сомневаться относительно этого»". Хотя, как показывают проведенные выше расчеты, подготовка испанцев была если не отличной, то одного уровня с американцами: по крайней мере в воинской выучке здесь борьба шла на равных. Другое дело, что корабельные орудия эскадры Монтехо много уступали по своим характеристикам американским. Кстати, ряд испанских военно-морских историков видели основную причину поражения именно в устарелой артиллерии.

2.  Прибрежная оборона была в самом плачевном состоянии, так что дело обстояло так: весьма сильная и активная эскадра против крайне слабого берега.

"Вы выставили против нас лишь четыре корыта, а не боевые корабли, - заявил капитан «Бостона» начальнику штаба Монтехо, - и нельзя говорить ни о какой достойной борьбе при таких неравных условиях". И коммодор Дьюи послал Монтехо сообщение что он был бы с радостью пожал его руку, восхищаясь его храбростью. Таким было мнение американцев о своем противнике. Но возникает вечный вопрос: все ли испанский адмирал сделал, что было в его силах, до конца ли он использовал свои, пусть небольшие, возможности, проявил ли он энергичность и дальновидность, которые ожидали от него? В то же самое время не надо забывать, что и испанское правительство несет ответственность за поражение, хотя оно себя таковым не считало: оно оставило Монтехо с мизерным флотом, противопоставив его такому могучему врагу; оно не разрешило разоружить корабли, чтобы с большей эффективностью использовать экипажи и орудия Манильской эскадры на берегу; оно даже не озаботилось посылкой подкреплений эскадре до того, как началась война. Адмирал Монтехо и Генерал-губернатор Филиппин постоянно жаловались, что их запросы и протесты одинаково игнорировались власть предержащими в Испании.

3.  Американская эскадра имела перевес в смысле качества и вооружения судов.

Кстати, в Америке о победе сложилось несколько преувеличенное представление не только среди военно-морских офицеров, у которых было вполне естественное желание выделиться. Манила ставилась даже на один уровень с Трафальгаром и Абукиром. А, например, сенатор Лодж был склонен поставить Манилу даже выше Абукира. Во-первых, сенатор полагал, что противник превосходил адмирала Дьюи численностью в два раза и, во-вторых, имел больше людей. Если посмотреть испанские рапорты, то можно найти, что американцам могли противостоять лишь семь боеготовых кораблей и 1134 человек команды. Но, даже если принять во внимание все испанские боевые корабли, находившиеся в бухте, то общее число вымпелов, противостоящих Дьюи, было всего десять, и при этом только у двух кораблей водоизмещение было свыше 1500 тонн. У американцев было пять кораблей водоизмещением свыше 1500 тонн и один корабль с водоизмещением около того (см. таблицы). И никакой компетентный адмирал или критик никогда не выпустит из внимания, что количество кораблей само по себе не обеспечивает победу. Великий Нельсон говорил: "уничтожить можно лишь количеством", но очевидно же, что он имел в виду количество кораблей того же самого класса. Два десятка катеров и канонерок не могут заменить один линкор. Ведь кроме числа человек экипажа, военно-морскую силу более характеризует водоизмещение и вес бортового залпа: по водоизмещению американцы имели преимущество на 50 %; а по весу бортового залпа - свыше 150 %, и это если не учитывать то превосходство, которое дает сосредоточение всей этой огромной мощи по нескольким судам. И еще, шестью кораблями гораздо проще маневрировать, чем десятью или двенадцатью.