Само решение о создании третьего флота было принято Николаем II по ходатайству адмиралов без должного согласования с Военным и другими министерствами. Более того, особое совещание в декабре 1897 года не приняло во внимание здравые рассуждения М.И. Кази и Великого Князя Александра Михайловича, предлагавших в свое время ограничиться на Балтике минной обороной. Совещание постановило: «На Балтике мы должны быть по-прежнему сильны, чтобы в нужный момент отстоять исконные свои задачи». Распыление средств между Тихоокеанским и Балтийским флотами при одновременном усилении Черноморского флота явилось для страны непосильным бременем. Но это не остановило императора, хотя он еще в ноябре 1695 году справедливо отметил на полях журнала особого совещания: «...вся наша беда именно состоит в том, что России приходится строить и содержать три самостоятельных флота» (41) (выделено в подлиннике - В.Г.). При этом Николай II сам не наметил путей преодоления этой «беды», а руководство Морского ведомства оказалось не в состоянии сформулировать доступные цели морской политики.

Все это происходило на фоне очередного этапа международной гонки морских вооружений, теоретической основой которой стали известные взгляды А.Т. Мэхэна и Ф. Коломба. Именно в конце XIX века а традиционное соперничество морских держав включились, кроме Японии, такие сильные в экономическом отношении государства, как США и Германия. Создание Германией линейного «Флота Открытого моря» в случае коалиционной войны в Европе осложняло стратегическое положение России на Балтике. Англия, ежегодные расходы которой на флот в начале XX века превышали 300 миллионов рублей, стремилась удержать пальму первенства в морских вооружениях.

Сохранение англо-русских противоречий не исключало возможность вторжения превосходящих сил английского Средиземноморского флота в Черное море. Восточный флот Англии в таком случае мог оказать существенную поддержку японскому в Тихом океане. Анализ соотношения сил на море (см.таблицу) показывает, что к 1905 году российский флот не получал превосходства в силах ни на одном из трех морских театров. Поэтому внезапное начало войны в неблагоприятных политических комбинациях заведомо означало господство на море вероятных противников России. При этом возможности межтеатрового маневра были весьма ограниченными - выход Черноморского флота через проливы зависел от прихоти турецкого правительства (а в реальности - фактически от позиции английского правительства), а маршрут перехода с Балтики на Дальний Восток и обратно находился под контролем Германии и все той же Англии.

СООТНОШЕНИЕ СИЛ НА РУССКИХ МОРСКИХ ТЕАТРАХ К 1905 ГОДУ

(Таблица составлена в соответствии с российскими кораблестроительными программами и данными ежегодника "Brassey's Naval Annual" за 1899-1905 годы. Не включены устаревшие корабли. Для Англии показаны Средиземноморский (в графе Черного моря) и Восточный (в графе Тихого океана) флоты. Турецкий флот к 1905 году не имел современных крупных боевых кораблей. Главные силы шведского флота на Балтике составляли 11 броненосцев береговой обороны водоизмещением от 3100 до 3650 тонн)

Очевидная опасность такого положения требовала гибкости внешней политики, единства военной и морской стратегии. В действительности Николаю II не удалось согласовать позиции своих министерств, которые зачастую ставили ведомственные интересы выше государственных. Так, С.Ю. Витте в 1896 году под влиянием русско-китайского банка добился от Китая согласия на строительство Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), которая связала забайкальский участок Транссибирской магистрали с Владивостоком через территорию Манчжурии. В 1901 году по КВЖД прошел первый поезд. В начале XX века Министерство финансов израсходовало почти 26 миллионов рублей на строительство коммерческого порта и города Дальний на Квантунском полуострове. Новый порт связала с КВЖД Южно-Манчжурская железная дорога (ЮМЖД). Все эти дорогостоящие начинания требовали надежной обороны, финансирование которой откладывалось тем же главой министерства. Впоследствии и Дальний, и ЮМЖД были эффективно использованы Японией в войне против России.

Министр иностранных дел граф М.Н. Муравьев настоял на занятии Порт-Артура в ответ на оккупацию Германией Циндао (Киао-Чао) вопреки опасениям С.Ю. Витте за последствия захвата китайской территории и сомнениям вице-адмирала П.П. Тыртова в удобствах и стратегическом значении этого порта. При этом не было учтено мнение начальника эскадры Тихого океана вице-адмирала Ф.В. Дубасова, который еще в 1898 году считал, что Порт-Артур может быть легко отрезан от сообщения морем с Владивостоком и от сухопутных коммуникаций в Манчжурии. Ни М.Н. Муравьев, ни его приемник (с 1900 года) граф В.Н. Ламсдорф не предавали должного значения увязыванию политических целей с задачами флота. Военно-морское руководство - ведомство августейшего генерал-адмирала - оказалось не в состоянии сформулировать их самостоятельно. Вице-адмирал С.О. Макаров, предлагавший в декабре 1897 года определить задачи флота на Дальнем Востоке, а уже потом, исходя из этих задач, установить и его состав, остался при особом мнении и не был поддержан другими участниками особого совещания.

БРОНЕНОСНЫЙ КРЕЙСЕР «БАЯН»