На этот раз старт прошел нормально и самолет-снаряд успешно пролетел положенную дистанцию. Однако показания дополнительно установленной измерительной аппаратуры указывали на высокий уровень воздействий на приборы, что могло привести и к аварийному исходу. Требовалась серьезная доводка бортовой аппаратуры, которую решили провести в заводских условиях. Согласно плану соответствующих мероприятий, утвержденному Минавиапромом 20 января 1953 г., возобновление летных испытаний намечалось на 15 апреля. Ни правильность намеченных доработок, ни способность коллектива завода №293 и его смежников своевременно осуществить их не вызывала сомнений у руководства промышленности. Таким образом, предполагалось, что летные испытания прерваны всего на полгода, а как оказалось - навсегда...

Зимой 1952-1953 гг. жизнь нашей страны в значительной мере определялась событиями, вошедшими в историю как «дело врачей». И хотя Матус Рувимович получил образование, весьма далекое от медицинского, в те холодные месяцы определяющее значение для принятия судьбоносных решений имела не профессия, а национальность человека. Имя и отчество самого Бисновата и ряда его ведущих сотрудников не оставляли никаких сомнений в принадлежности к попавшему в опалу племени. Но в случае Бисновата и этого оказалось мало. Сам Матус Рувимович по малолетству никак не мог в 1914 г. встать на защиту империалистического отечества. Но его двоюродные братья уже тогда проявили национальную склонность к космополитизму и, вместо того, чтобы пролить кровь за царя-батюшку, малодушно устремились за рубеж, и не куда-нибудь, а в Северо-Американские Соединенные Штаты. И как не божился Матус Рувимович, что он ничего не ведает об их дальнейшей судьбе, в сложившейся обстановке даже предположительное наличие заокеанских родственников рассматривалось как достаточное основание для отстранения от работы с совершенно секретной оборонной техникой.

Подобный компромат в условиях того времени оказался великолепным поводом для ликвидации фирмы, территория и персонал которой приглянулись людям, имевшим диаметрально противоположный анкетный облик. Руководители КБ-1 П.Н. Куксенко и С.П. Берия несомненно могли отнести себя к таковым. Видимо, опытная промышленная база завода №293 требовалась им для расширения своей организации, а конкретно - для изготовления первых ракет собственной разработки конструкторов этой «фирмы» - зенитной «ШБ» и «воздух- воздух» «ШМ». Отметим, что и до того разрабатывавшийся КБ-1 авиационный противокорабельный самолет-снаряд «Комета» еще ранее сыграл неблагоприятную роль в судьбе «Шторма». Тематика пользовавшегося особыми привилегиями КБ-1 фактически вытеснила изделия и сотрудников Бисновата как с аэродрома Багерово, так и с омывающих берега Крыма морских вод. Да и в целом уже имевшаяся производственная база, научные и конструкторские кадры КБ-1 (до 1950 г. - СБ-1) были просто несопоставимы с возможностями небольшого коллектива Бисновата

В соответствии с подписанным Сталиным 19 февраля 1953 г. Постановлением Совета Министров №533-271 Минавиапрому предписывалось передать завод №293 в КБ-1 «для усиления работ по заказам Третьего Главного управления при СМ СССР». Как известно, основной задачей курируемого лично Лаврентием Павловичем Третьего Главного управления было создание зенитной ракетной системы защиты Москвы «Беркут» - тематика, не самая близкая к работам завода №293.

Как нередко бывает, слухи о том, что с их организацией собираются покончить, поползли среди сотрудников Бисновата еще за несколько дней до принятия Постановления. Но о том, что высочайшее решение все-таки принято, коллектив завода №293 и его руководитель узнали только 23 февраля. В день Советской Армии в Химки приехал руководитель кадровой службы КБ-1, который собрал всех работников уже несуществующего завода и с абсолютно невозмутимым видом раздал им для заполнения анкеты для приема на новую работу в «серьезную организацию». Такой поворот событий для людей, не сомневавшихся в успешности работы своего КБ оказался более чем неожиданным. Сам Бисноват отказался от заполнения предложенной ему анкеты - впрочем его не особенно и уговаривали! Видимо это было разумно - позже в КБ-1 отказались от двух десятков собравшихся пристроиться туда «бисноватовцев» по причине, очевидной в атмосфере яростной борьбы с космополитизмом. Правда и здесь не обошлось без исключения. Видимо, не только в Люфтваффе, но и у нас выяснение национальности порой отдавалось на откуп лично высокому начальству.

С 1 марта 1953 г. все работы по «Шторму» были прекращены. Материальная часть подлежала консервации и передаче вместе с заводом в КБ-1. К этому времени помимо принятого Четвертым управлением ВМС эскизного проекта и полного комплекта рабочей технической документации на самолеты-снаряды экспериментальной партии, в активе создателей «Шторма» были изготовленные производством два пилотируемых самолета-аналога, 15 автономных изделий, 15 самолетов-снарядов, укомплектованных аппаратурой самонаведения и наведения. Кроме того, еще 25 самолетов-снарядов, предназначенных для заводских испытаний, находились на 28% стадии готовности. Из всего изготовленного успели израсходовать только 10 автономных самолетов-снарядов, испытанных в 1953 г.

Надо отметить, что к 1953 г. планы использования нового оружия расширились - самолеты-снаряды предусматривалось применять не только с берега, но и с моря. К концу сороковых годов флот постепенно уже выходил из стадии полуабстрактных прорисовок размещения трофейных образцов ракетной техники на кораблях. Идея противокорабельного ракетного вооружения, того, что в дальнейшим было названо «национальным оружием отечественного флота» медленно, но верно вызревала в умах адмиралов и главных конструкторов кораблей.

Еще 20 октября 1951 г. коллективом Бисновата была начата разработка корабельной пусковой установки для «Шторма». Как уже отмечалось, катапультная установка отличалась крайней громоздкостью. Тем не менее ее успешно «примерили» к кораблям, строившимся и проектировавшимся в первое послевоенное десятилетие.

Правда, проработки на этой стадии велись не собственно кораблестроительными КБ, а проектно-исследовательским бюро, входившим в ЦНИИ-45 - будущее «ЦНИИ им А.Н. Крылова», судостроительный аналог Минавиапромовского ЦАГИ.

По результатам выполненных проработок на эсминце проекта З0бис, массово строившемся в конце сороковых - начале пятидесятых годов можно было разместить одну пусковую установку и дюжину самолетов-снарядов за счет снятия кормовых башен главного и зенитного калибра. Для подготовленного к постройке более совершенного эсминца проекта 56 полная замена артиллерии главного калибра на две пусковые установки позволяла обеспечить более солидный боезапас из 16 самолетов-снарядов и обеспечить повышенную огневую производительность. Естественно, что наилучшим образом ракетное оружие размещалось на более солидных кораблях -легких крейсерах проекта 68бис, на которых взамен кормовых башен можно было установить поворотную бронированную пусковую установку с двумя направляющими и разместить две дюжины «Штормов» в бронированном же ангаре.

В отличие от эсминцев, крейсера были признаны специалистами ЦНИИ-45 вполне целесообразными носителями нового оружия.

Но всем этим планам сбыться не удалось...

Обидней всего было то, что ликвидация КБ Бисновата случилась буквально за считанные дни до смерти великого вождя и спада обострения государственной шизофрении. А еще через несколько месяцев, с падением Л.П. Берии, резко ограничились и возможности руководства КБ-1 в различных реорганизационных маневрах.

Уже в июле 1953 г. бывшие работники завода №293 обратились в ЦК КПСС с предложением о воссоздании конструкторского коллектива Бисновата и завершении начатых в 1948 г. разработок. В результате работы завода №293 оказались на рассмотрении Министра вооруженных сил Н.А. Булганина, руководителей промышленности Д.Ф. Устинова, М.В. Хруничева и П.В. Дементьева.