Истребитель перехватчик МиГ-19ПМ с ракетами К-5М.
Высокие темпы создания первых образцов управляемого ракетного оружия для самолетов иногда приводили к неожиданным результатам. Так, 18 июля 1952 г., в самый разгар работ по проектированию ШМ, приказом МАП был утвержден план, в соответствии с которым горьковскому филиалу ОКБ-155 Микояна поручалось уже к концу лета переоборудовать три истребителя-перехватчика МиГ-17П в ракетоносцы СП-6. Истребители подготовили к испытаниям в срок, но ракет для них не было еще целый год. Кроме трех машин горьковского завода два ракетоносца выпустили на заводе №153 в Новосибирске.
Первые образцы ШМ, предназначавшиеся для бросковых испытаний (обозначались Б-89), изготавливались опытным производством КБ-1 и на подмосковном заводе при НИИ-88, в Подлипках. Только в начале лета 1953 г. провели их первые пуски. К этому времени осуществили и статические испытания ШМ. Варианты ШМ для летных испытаний (Б-140) должны были появиться к концу лета. К этому времени для съемок процессов испытаний сформировали специальную группу самолетов-фотографов Ил-28, поскольку имевшиеся тогда наземные средства для этой цели не годились.
Первый автономный пуск ШМ с МиГ-17П (СП-6) состоялся 8 октября 1953 г в Астраханской области. Ракета, сойдя с направляющей, совершила относительно прямолинейный полет. Первый успех открыл дорогу целой серии пусков: с интервалами в три-четыре дня их было проведено еще четыре. Эти пуски с МиГ-17 осуществляли летчики-испытатели Константин Коккинаки и Виктор Завадский.
С «активом» в пять автономных пусков работа по ШМ перешла из КБ-1 в ведение возглавляемого П.Д. Грушиным ОКБ-2. Прежний руководитель темы ШМ Д.Л.Томашевич возглавил в ОКБ-2 бригаду проектов, но вскоре перешел на преподавательскую работу в МАИ.
В течение 1954 г. продолжались испытательные пуски ракеты, сопровождавшиеся доработками аппаратуры и двигательной установки. К концу 1954 г. число пусков ШМ достигло тридцати, ряд из них был проведен в замкнутом контуре управления. С августа 1954 г. предприняли несколько попыток стрельбы ШМ по первой советской специально разработанной беспилотной мишени «изделие 201», будущей Ла-17. Однако она обладала эффективной поверхностью рассеяния, намного меньшей, чем у МиГ-15. Захват на сопровождение РЛС перехватчика происходил на дальности до 2,5 км. В результате пуск ракет производился на удалении менее 800 м от мишени, что было явно недостаточно. Методы искусственного увеличения эффективной поверхности рассеяния, например за счет установки на мишень линз Люнеберга, еще не были внедрены в практику испытаний.
В феврале 1955 г. состоялся ряд пусков для исследования точности срабатывания радиовзрывателя. Ракета стартовала под небольшим углом к горизонту, и по высоте срабатывания радиовзрывателя от отраженного от земли сигнала оценивалась точность его работы.
Пуски ШМ по самолетам-мишеням начались в марте 1955 г. Первый успех пришел в праздник советских женщин. Всем более или менее свободным работникам испытательного центра довелось стать свидетелями удивительного зрелища первого ракетного перехвата. Как на параде прошли в строю самолет-мишень Ту-4 и «фотограф» Ил-28, в двух километрах от них — МиГ-17 с ракетами и еще немного дальше два МиГ-15, которым предстояло добить мишень из пушек в случае неудачной или частично успешной ракетной атаки. Однако ШМ не промахнулась — с самолета-фотографа зафиксировали почти прямое попадание!
К началу 1956 г. — моменту завершения государственных испытаний — количество пусков ШМ превысило семьдесят. Результаты летных испытаний ракеты отвечали предъявлявшимся требованиям, которые, к сожалению, соответствовали уровню развития бомбардировочной авиации четырех-пятилетней давности.
Рассчитывать на успех при реальном перехвате отстреливающихся и маневрирующих реактивных бомбардировщиков было крайне трудно. Однако руководство ПВО оценивало эту работу весьма прагматично — как первый более или менее удачный шаг в деле создания ракет для истребителей-перехватчиков. К тому же, чересчур длительный процесс вооружения ракетами истребителей-перехватчиков, начатый выдачей ОКБ-293 задания на разработку СНАРС-250 еще весной 1948 г., в случае отказа от К-5 грозил затянуться еще на несколько лет. А время, как всегда, поджимало.
