Запомнились случавшиеся на полигоне песчаные бури, когда песком забивало глаза, рот и нос, спасения не было. Зимой морозы достигали в отдельные дни до -45°С, промерзали и тело, и душа, техника не выдерживала. Но строили и в этих условиях. В землянках, располагавшихся на поле, мы жили несколько лет. В землянках размещались и общежития офицеров, штаб, медсанчасть, баня, мастерские, каптерки и прочее, без чего невозможно существование воинской части...»

Из воспоминаний полковника В.П. Силина⁴: «...После одного из очередных ядерных взрывов мне было поручено перебазировать на новой место, ближе к эпицентру сборный деревянный финский домик, который находился в 10 км от эпицентра и практически не пострадал... Во время очередной остановки подкатывает к нам открытый « виллис », в нем — два человека в синих комбинезонах. Один из них, пассажир, кряжистый мужик с пышной черной бородой подходит к нам и спрашивает, в чем дело? Рассказываю. Усмехнулся, покачал головой, говорит: «Смотри, майор, к рассвету на месте не будешь, завтра будешь капитаном!». Сел в машину и укатил, оставив пыльный шлейф. Думаю, что за чин такой ? Перекурили и поехали дальше, только уже не останавливались. .. Часа через три доехали до места, восстановили полы, окна, двери. Наутро докладываю командиру о выполнении задания и о визите человека с бородой, спрашиваю, что за начальник? А он: «Ты что, не знаешь? Это же «Борода»! Самый большой начальник!» Тогда фамилии Курчатов у нас никто не знал. Только много позже мы поняли, что это был Игорь Васильевич!

И еще одна встреча с этим человеком. Недалеко от площадки «П» за грядой сопок начинали строить площадку — объект под шифром «ДОУД-3». Работы велись форсированно, к зиме объект в строительной готовности был сдан под монтаж, и больше нас, строителей, туда не пускали... Некоторое время спустя позвонил председатель госкомиссии и предложил явиться к 13:00 на штабную площадку. Мы встревожились, стали гадать, что за неприятность нас ожидает. Явившись с моим непосредственным начальником к назначенному часу, мы были направлены в маленькую полузаглубленную землянку, где встретили несколько знакомых офицеров — наших заказчиков. Все чего-то ждали. Через несколько минут вошли три человека, один из них — «Борода». Поздоровавшись со всеми, Игорь Васильевич пригласил всех за стол и, сказав, что этот объект имеет для него лично большое значение, поблагодарил за успешное завершение строительства и предложил по русской традиции объект «обмыть».

Тут же появилась канистра со спиртом, алюминиевые кружки, буханки черного солдатского хлеба и толстенный батон вареной колбасы. Подняв первый «бокал», И.В.удалился, ну а мы, оставшиеся, честно обмыли событие. Были и песни, и стихи, и, конечно, анекдоты, все как водится в мужской компании...

В эпицентре

Зрительно первое впечатление от нахождения в бывшем эпицентре наземного (или низкого воздушного) ядерного взрыва просто потрясает. В центре — огромная воронка, окруженная валом из глыб вывороченной земли, заполненная водой. Дальше от воронки на много сотен метров земля покрыта застывшей черной стекловидно-перламутровой бугристо-пенистой коркой толщиной в несколько сантиметров — это от теплового воздействия ядерной реакции расплавилась, а потом застыла земля. На фронтальной части удаленных уцелевших бетонных сооружений видна такая же стекловидная корка — это плавился бетон, а на массивных металлических конструкциях — потеки расплавленного и застывшего металла, как на догоревшей восковой свече. Деревянные столбы, уцелевшие на расстоянии нескольких километров, наклонились и обуглены. И вся площадка будто подметена гигантской метлой — это прошла ударная волна.

И вот принято решение (мотивации не знаю) о захоронении этой шлаковой корки. В нескольких местах отрывались экскаваторами глубокие котлованы, в которые бульдозерами, скреперами, грейдерами сгребали, сталкивали шлак и верхние слои земли. Стояла жаркая ветреная погода, на поле крутились пыльные вихри, а солдаты-механизаторы работали в обычной армейской форме, а то и полуголые — жарко. Что стало с этими мальчишками — не знаю, говорили, что сначала у них стали клочьями вылезать волосы, вытекать глаза, а потом их всех куда-то увезли. Так шепотом говорили, за достоверность не ручаюсь».

Из воспоминаний полковника ФА. Холина⁵:

«О первом ядерном взрыве

...Генерал МВД Мешик (в присутствии Л.П. Берии) сказал нам, что на 29 августа 1949 г. в 8 часов утра намечен взрыв большой мощности на площадке «П-1». Мы, группа наблюдения (10 человек) должны с различных дистанций визуально наблюдать за взрывом и описать все увиденное. Одновременно тактично расспросить местное население об этом явлении, если они что-нибудь заметят. Наши посты располагались в 10 населенных пунктах в сторону Семипалатинска. Мой пункт — поселок Известковый в 20 км от площадки «М» на левом берегу Иртыша — был первым и самым близко расположенным к эпицентру взрыва, примерно в 70—80 км. Следующий населенный пункт — поселок Чаган — находился от моего в 30 км, затем еще два пункта, последний располагался недалеко от Жана-Семей и назывался Будэне — казахский вариант фамилии Буденного...

28 августа майор МВД развез нас по точкам. Каждому из нас был придан вооруженный автоматом солдат МВД, с собой мы взяли матрацы и одеяло (ночи уже были довольно прохладными, хотя днем температура доходила до 15— 20°С), а также запас продуктов на три дня. Прибыв на место (не доехав до поселка 2 км), мы в овраге оборудовали свой НП, подготовили место для ночлега. Погода в этот день стояла прекрасная: солнце, теплынь, на небе ни облачка. К ночи все вокруг резко изменилось, подул сильный ветер, небо заволокло тучами, начал покрапывать дождь. Конечно, было не до сна, набрали сушняка, развели костер и так провели первую ночь.

Площадка Балапан. Искусственное озеро на месте атомного взрыва.