Общий вид Опытного поля до взрыва с расстояния 5000 м по юго-восточному радиусу.
На рассвете, часов в пять утра мы с солдатом были на своем НП — небольшом пригорке. Погода портилась, дул сильный порывистый ветер, пошел мелкий осенний дождик. Вдруг в 7 часов утра я заметил в направлении площадки «П» сильную вспышку, как будто блеснула молния, а через несколько минут донесся раскатистый гром. Учитывая погоду, вполне можно было принять и вспышку, и звук ударной волны за естественные явления — за грозу. Образовавшегося после взрыва «гриба» из-за облаков видно не было. Кстати, из 20 человек, проживающих в поселке, лишь одна женщина заметила в том направлении «грозу». С точки зрения «маскировки» природа помогла скрыть от населения большое событие для нашей армии и страны в целом — первое испытания ядерного оружия, хотя и не могла скрыть от чутких американских приборов существа явления... На следующий день мы все вернулись домой, письменно доложили о своих впечатлениях и наблюдениях.
В начале сентября 1949 г. большое количество наших солдат и офицеров вновь вернулось на площадку «П» для проведения восстановительных и ремонтных работ, а также вскрытия подземных сооружений, расположенных под бывшей вышкой...»
Из воспоминаний полковника Р.Е. Рузанова6: «В начале 1970-х гг. на полигоне готовилась большая опытная программа. Строительство было масштабным. В 1972 г. должен был быть проведен подрыв «в скважине ядерного заряда большой мощности». Я был членом комиссии по проведению этого опыта...
Прозвучали слова отсчета оператора, нажата кнопка «взрыв», а взрыва нет. Сигнальная лампочка на мачте скважины зажглась — тишина, взрыва нет. Лица у членов госкомиссии побелели. И вдруг из боевой скважины пополз вверх огромный черный столб. Это выползала обсадная труба диаметром 1200 мм вместе с забивочным материалом и пучком проводов, в том числе и кабелем подрыва. Сразу же «зафонтанировали» структурные и приборные скважины — горели сланцы, залегавшие в этом районе.
Черный столб обсадной трубы лез вверх, часто переламываясь.
И вдруг огромное черное облако вырвалось из скважины и стало накрывать всю местность, в том числе и штаб госкомиссии и все его имущество, телефоны правительственной связи, транспорт и т.д. Ничего не оставалось, как только бежать. Все члены госкомиссии и обслуживающий персонал побежали в разные стороны. Бег был «олимпийский» , скорость бега ошеломляющей, так как наступила смертельная опасность для всех. К счастью, никто не пострадал.
В результате выяснилось, что взрыва заряда не произошло, а произошла реакция, сопровождавшаяся огромным количеством газов, которые и вытолкнули обсадную трубу вместе с забивкой, да еще загорелись сланцы, залегавшие в верхней зоне. Зрелище было ужасное.
Долго потом ликвидировали последствия этого испытания и другие неприятности.
Работы на полигоне в полном смысле слова были фронтовыми...»
Из воспоминаний полковника Б.А. Васильева7: «Постоянно находясь на Опытном поле площадки «П» офицеры, сержанты и солдаты инженерно-строительного батальона в разной степени подвергались радиоактивному облучению. Следует отметить — мы, находясь постоянно в зоне испытаний ядерных взрывов, не проходили медицинского контроля за состоянием здоровья, не знали полученных доз облучения. За такое отношение к личному составу, работавшему и проживавшему на «Поле», командование полигона, полагаю, должно было нести не только административную, но и уголовную ответственность. В настоящее время многих из нашего батальона уже нет в живых, некоторые умерли от разных болезней в возрасте 40 лет: их болезни наверняка обострились в связи с полученным радиационным облучением...
Во время работы на зараженных участках местности нам не выдавали положенные противогазы. Пришлось распорядиться одеть всем старую одежду и старые сапоги, повязать марлевые повязки (рот, нос), смоченные водой для предохранения от попадания пыли в организм. После выполнения работ на зараженных участках местности и возвращения в расположение части, по указанию командира батальона эта одежда была сожжена. Я попросил у командира части выдать всему личному составу, работавшему на монтаже вышки, смесь водки и красного вина из имевшегося у офицеров нашего батальона «секретного» запаса спиртного (на полигоне командованием был установлен «сухой закон»). В разговоре с одним из специалистов-медиков я узнал, что спиртные напитки (лучше всего — красное вино) выводят из организма человека, побывавшего на участках с радиоактивным заражением, «нуклиды», что в какой-то степени защищает от лучевой болезни. Мы, офицеры батальона иногда вечерком принимали по стаканчику «спасательной жидкости», надеясь на то, что будет снижаться воздействие радиации...
Подлинный героизм и самопожертвование проявил личный состав батальона в июле—августе 1954 г., когда над Семипалатинским полигоном разразилась мощная гроза. Небо затянуло плотными тучами и начался сильный и продолжительный дождь. За короткое время выпала почти годовая норма осадков... Вода залила траншеи, блиндажи, командные пункты. Люди неожиданно оказались в воде. Вода прорвалась также в штольни строящегося метро, где работал личный состав роты и метростроевцы... Все люди поднимались наверх самостоятельно и с помощью спасателей... Потерь среди личного состава части не было...».
Из воспоминаний полковника Ю.А. Сухих8: «Испытания...
Ударную волну, ее движение, оказывается, можно заметить издалека по колыханию травы, по сгущению воздуха, похожего на марево в жаркую погоду. Интересно видеть, как она накатывается все ближе и ближе, затем хлопок и еще один — это уже разрежение.
В период 1956—1961 гг. было много воздушных и наземных взрывов. Особо запомнились два.
В августе 1956 г. — на вышке, потому что он был первым из увиденных воочию. Спустя некоторое время довелось побывать на этой площадке. И ничего кроме шлака на бетонном покрытии и оплавленных головок рельсов, и никакой воронки. Это удивило — ведь от заряда до земли 100 м.
Второй — осенью 1957 г. Ночной. Ощущение субъективное, но кажется, что я видел сквозь веки, такова яркость вспышки. Причем мы стояли на площадке «Ш» спиной к взрыву.
Ну и, пожалуй, еще один взрыв, когда пришлось всем прятаться в палатке, а по брезенту стучали выпавшие из облака радиоактивные осадки, песок и дресва.
