Крупным потребителем аппаратуры «Резеда» стали военно-морские силы страны. И речь здесь идет не только об использовании станции «Резеда» для защиты самолетов морской авиации [10]. Когда эффективность станции в этом направлении подтвердилась, началась разработка корабельной станции ответных имитационных помех «Гурзуф». Ее осуществлял Таганрогский НИИ связи, и сотрудники этого института долгое время стажировались в «сто восьмом», размещаясь в качестве дублеров на рабочих местах разработчиков «Резеды» и постепенно постигая на практике все премудрости работы (об этом ниже).
С «Резедой» связаны и первые почетные звания лауреатов Государственных премий СССР в области самолетной аппаратуры активных помех. Разработчики аппаратуры оборонного назначения прекрасно знают все этапы таких работ: почешиха, неразбериха, поиски виновных, наказание невиновных, награждение непричастных... На этот раз «непричастных» в списках авторского коллектива, вроде, и не было.
В 1963 г., когда испытания показали, что техническое задание коллективом полностью выполнено, научно-технический совет института принял решение о выдвижении авторского коллектива на соискание Ленинской премии. Коллегия министерства (тогда, впрочем, эта организация называлась не министерством, а Госкомитетом — ГКРЭ) это выдвижение поддержала. Комитет по Ленинским и Государственным премиям тоже отнесся положительно к факту представления, но посоветовал отложить это мероприятие на год: желательно было получить документ о серийном изготовлении первых партий изделия. Однако на следующий год ситуация несколько изменилась: часть ведущих специалистов, входящих в научно-технический совет «сто восьмого», заняла позицию, что будет надежнее (и скромнее) выдвигать не одну станцию «Резеда», а комплекс средств радиоэлектронной борьбы, разработанных «сто восьмым», — тогда институтом были созданы и серийно изготавливались и другие средства. И выдвигать этот комплекс надо будет не на Ленинскую, а на Государственную премию. При таком раскладе количество мест в авторском коллективе, отводимых разработчикам «Резеды», конечно, поубавилось. Ограничились лишь главными конструкторами разработок. Из авторского коллектива пришлось вывести заместителей главного конструктора Л.И. Большакова и П.Т. Архипова. В 1967 г. в составе авторского коллектива по такому большому комплексу Е.К. Спириднову и И.Я.Альтману (впрочем, последнему — как руководителю работ «Альфа» и «Бета») была присвоена Государственная премия.
В 1996 г. вышла книга мемуаров бывшего командующего дальней авиации страны В.В. Решетникова «Что было, то было» [11]. В ней рассказывается, как осенью 1968 г. он был назначен заместителем командующего дальней авиацией, и первое дело, с которым пришлось ему столкнуться на этом посту, — принятие на вооружение «новой радиотехнической станции самолетной системы обороны». Решетников насторожился: «Вопрос был для меня нов, не знаком, и не потому ли избрали такой «удобный момент» для его торопливого решения?» Он стал разбираться.
«Постепенно выплыла вся история вопроса. Оказывается, станция помех самолетным радиолокационным прицелам противника была задана промышленникам еще 10 лет назад. Разработчики с энтузиазмом ухватились за эту тему, но, плюнув на все обусловленные сроки, тянули время, как могли. Работа высоко оплачивалась, все остальное для них не имело значения. Не зря подобные работы, каких в промышленных министерствах скапливалось великое множество, в обиходе именовались «кормушками».
Станция, в конце концов, родилась с характеристиками, соответствовавшими данным 10-летней давности. Минрадиопром решил, что с задачей справился, и счел возможным представить разработчиков, а заодно и некоторых не очень надоедавших им заказчиков из службы вооружения ВВС к Государственным премиям. На заводах был размещен заказ на серийное производство нескольких сотен станций, вскоре их поток стал искать адреса.
Все, казалось, в порядке. Но за время, пока шел «творческий процесс», во всех странах НАТО сменилось поколение самолетов-истребителей, обновились их бортовые системы вооружения и прицеливания, мощность излучения которых стала непреодолимой для нашей до рождения устаревшей «новинки». В строю НАТОвских ВВС оставалось 10 или 12 экземпляров стоявших на датских аэродромах и готовых к списанию старых истребителей «Хантер», которым она еще могла «заплевать глаза». Ни на что большее она не была способна».
В.В. Решетников, судя по его рассказу, в вопросе о принятии станции помех на вооружение резко разошелся с другим ответственным представителем командования ВВС. Это был заместитель командующего по вооружению, человек решительный, не раздумывающий и абсолютно неуязвимый по причине своего прямого родства с одним из секретарей ЦК. Александр Николаевич не мог не понимать абсурдности своего решения, но и отказаться от него не мог, попав в чудовищную разорительную западню. Оплаченный многомиллионными суммами поток новеньких и негодных станций, хлынувший с завода, уже нельзя было остановить. Этот оппонент «подключил на свою сторону только что заступившего на пост Главнокомандующего ВВС Кутахова», но В.В. Решетников упрямо отстаивал свою точку зрения.
Заместитель Главкома не находил выхода:
— Что же делать? — вопрошал он в отчаянии. — А что если эти станции сдать на склады ?
— Куда угодно. Только не на самолеты, — ответил я.
Прошло 15 лет. Новый Главком ВВС А.Н. Ефимов однажды, открывая заседание Военного совета, «не садясь за стол, выпалил жесткой скороговоркой:
— На складах обнаружены в заводской упаковке многолетние залежи сотен станций помех для самолетов дальней авиации. Кто это сделал? — грозно спросил он.
В мертвой тишине поднялся я и коротко изложил суть той, уже почти забытой, истории. Главком сразу понял, что все безвозвратно ушло в прошлое и спросить за это ему ни с кого не удастся, как не удалось бы и раньше. Он с силой шлепнул папкой о стол, сел и приступил к очередному вопросу».
В.В. Решетников не называет тут фамилии противостоящего ему заместителя Главкома ВВС по вооружению. Впрочем, тут нет загадки: им в те годы был А.Н. Пономарев, действительно брат одного из секретарей ЦК КПСС. Не указывает В.В. Решетников и названия не полюбившейся ему станции радиотехнической защиты. Но нетрудно сопоставить даты. В.В. Решетников стал первым заместителем командующего дальней авиацией в 1968 г. Станцию, по его рассказу, начали разрабатывать 10 лет назад, т.е. в 1958 г. Это начало работ по «Резеде», других станций радиотехнической защиты тогда не создавалось. Следовательно, В.В. Решетников рассказал о самолетной станции помех «Резеда», значит, так видится эта история одному из командиров ВВС, ответственных за создание в авиации нового вида оружия — средств радиоэлектронной борьбы.
