«Восьмерка» 50-го осап доставила разведгруппу на площадку у горного перешейка. На вертолете демонтированы внешние фермы вооружения, что было обычной практикой для облегчения машины при работе в высокогорье. Иногда для этого снимали даже сиденья грузовой кабины и створки грузолюка.
В спецназовских эскадрильях с учетом их специфики пулеметные Ми-24В заменили на пушечные Ми-24П (так, в 205-й овэ к весне 1987 г. оставался единственный Ми-24В, и то в основном потому, что он все время стоял в ремонте в ТЭЧ Кандагара и его не могли сдать соседям). Мощная и надежная 30-мм пушка, заимствованная со штурмовика Су-25, стала любимым оружием летчиков, позволяя поражать прицельным огнем практически любые цели. Автоматика стрелкового прицела С-17В-1 обеспечивала точную и эффективную стрельбу, и для уничтожения душманской машины в караване или огневой точки хватало 10—20 снарядов, что позволяло летчикам вести огонь в экономящем боеприпасы режиме «очередь короткая» и темп стрельбы «малый» (впрочем, и этот режим давал 300—400выстр./мин).
Спецназовские Ми-8МТ в обязательном порядке предписывалось оснащать парой блоков УБ-32, а Ми-24 к этому времени полностью перевооружили более мощными 20-зарядными Б-8В20 с 80-мм снарядами типа С-8. На деле указание соблюдалось не всегда. Многие предпочитали не брать блоки и за счет экономии веса сохранять нужную в горах маневренность и «летучесть» Ми-8, больше полагаясь на огневое прикрытие «полосатых» и считая достаточным собственных пулеметов и оружия досмотровой группы на борту. Предусмотренная доработка силовых установок с впрыском воды на входе в двигатель, повышавшая производительность компрессора и располагаемую мощность с одновременным охлаждением двигателя, однако, не прижилась: система требовала использования дистиллированной воды в условиях, когда и обычной то и дело не хватало.
При необходимости вертолеты оснащались бомбами — средством поражения куда более мощным, чем привычные С-5 и С-8. Обычно использовались осколочно-фугасные бомбы калибра 100 и 250 кг или РБК-250 с осколочной «начинкой», каждая из которых несла по 150 мелких килограммовых авиабомб или 42 бомбы по 2,5 кг — оружие, как указывалось в руководстве по применению, весьма эффективное «по живой силе и технике противника в районах сосредоточения и на марше» (что как нельзя лучше подходило для караванов и стоянок мятежников). Бомбы использовались при столкновении с крупной и защищенной целью, а РБК позволяли накрыть обширную площадь, поражая даже разбегающегося и прячущегося неприятеля и давая впечатляющий результат сплошного накрытия цели, где в дымном эллипсе в сотню метров все исчезало в сполохах разрывов. Чаще других бомбы несли Ми-24 в 239-й овэ, где горы со множеством укрытий делали недостаточным другое оружие. В Газни использовали даже «пятисотки», причем поначалу не обошлось без недоразумений: бомбили с небольшой высоты залпом неподалеку от аэродрома, вертолеты ударной волной разбросало в стороны, а в самом гарнизоне сыпались стекла и все ходило ходуном.
Часть вертолетов Ми-24 доработали под установку тяжелых НАР типа С-24. Внушительные двухметровые ракеты можно было прицельно применять с дальности более 2000 м, оставаясь вне зоны досягаемости душманских ДШК и ЗГУ, а их 123-кг БЧ при весьма высокой точности не уступала осколочно-фугасной бомбе. На открытой местности поражающий эффект усиливало использование радиовзрывателя РВ-24, подрывавшего ракету над целью, полосуя ее сверху градом 4000 массивных осколков и фугасным ударом. В 239-й овэ первый показательный пуск выполнил сам комэск, в качестве мишени выбрав заброшенную мечеть прямо у аэродрома. Прямым попаданием строение разворотило до основания, разметав в пыль глинобитные стены.
