Он тогда, увидев на моем столе большой портрет великого князя, заговорил об этом вопросе сам:
— Какую ошибку делает Временное правительство. Разве можно в то время, когда война не кончена, устранять от армии такого опытного, популярного, всеми в войсках любимого человека.
Это его подлинные слова. Что-то на большевика не похоже8.
Мы с ним простились, и вскоре, уехав из Одессы сначала в Каменец-Подольск, потом в Могилев, потом в Москву, я забыла о нем.
Налетел вихрь большевизма, арестов, расстрелов, горя, голода, холода... Как-то в 1918 году ко мне приезжал офицер, фамилию которого я забыла, с юга, привез мне из Одессы письма и рассказал, что в пути, на Украине, претерпел большую тревогу, был взят в плен какой-то шайкой бандитов, приговорен к расстрелу за то, что будто бы был у белых и пробирался в Москву, как шпион. Это была неправда, он просто ехал к родным и вез письма друзьям и знакомым.
Но на эту банду налетел отряд Котовского, он сам выслушал его, пересмотрел его пакеты и, увидев на нескольких из них мое имя, вернул все ему и отпустил, сказав: «Кланяйтесь Алексею Алексеевичу и Надежде Владимировне, скажите, что Григорий Иванович Котовский всегда рад им служить».
Прошло еще несколько лет. Кажется, в 1922 или в 1923 году9 мы с мужем пошли в военный лазарет навестить больную родственницу Алексея Алексеевича, там лежавшую. В коридоре лазарета к нам вдруг подходит в халате, с рукой на перевязи какой-то человек. Раскланивается и говорит: «Вы меня не узнаете? Я бывший разбойник Котовский, вы даровали мне жизнь. Но теперь я командую дивизией в Красной Армии».
Мы с Алексеем Алексеевичем спросили его об его здоровье и раненой руке. Он сказал, что поправляется и что скоро вернется к своей дивизии, и что жизнь в боях и всевозможных происшествиях его крайне удовлетворяет, и что только теперь жизнь его полна и осмысленна. Еще и еще раз заверял нас в своей преданности и благодарности... И больше я его не видела.
А теперь бедняга погиб. Нашла коса на камень. Сложил свою буйную головушку совершенно неожиданно. Карма. Возмездие по-индусски — карма**.
Но повторяю, ни большевиком, ни тем более коммунистом он никогда не был.
Впоследствии мы много слышали, какую хорошую роль он сыграл относительно офицеров, юнкеров и кадетов в 1920 году во время их бегства из Одессы в Бессарабию. Румыны их обстреливали и гнали назад, и многие из тех, кто попадал к Котовскому, благословляли его. Он их устраивал в имениях, на хуторах, принимал в свою армию и обращался с ними по-человечески. Я это слышала от самих потерпевших беглецов.
Человек соткан из противоречий.
ЦГАОР СССР. ф. 5972, оп. 1. д. 21а, лл. 52 — 57. Машинописная копия с правкой Н. В. Брусиловой.
** Перевод не совсем точный. Карма — одно из основных понятий индийской религии (индуизма, буддизма, джайнизма) и философии, дополняющее понятие сансары, в широком смысле — общая сумма совершенных всяким живым существом поступков и их последствий, определяющая характер его нового рождения, перевоплощения.
В узком смысле — влияние совершенных действий на характер настоящего и последующего существования. (Советский энциклопедический словарь. Изд. второе. — М.: Советская Энциклопедия, 1987. — С. 549).
8 С августа 1917 г. Г. И. Котовский служил рядовым в 136-м пехотном Таганрогском полку, был членом полкового солдатского комитета. В ЦГВИА СССР хранятся протоколы заседаний полкового комитета 136-го Таганрогского полка за октябрь 1917 года, из содержания которых следует, что Г. И. Котовский в то время был близок к эсерам. (ЦГВИА СССР, ф. 2126, оп. 5. д. 32, л. 1.)
9 Встреча Брусиловых с Г. И. Котовским произошла не в 1922—23 гг., как пишет Н. В. Брусилова, а летом 1921 года, когда Котовский лечился после ранения в госпитале в Москве на Арбате в Серебряном переулке.
10 Отдельные места письма подчеркнуты Н. В, Брусиловой.
