ВОССТАНАВЛИВАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Происшествие в НИИ-3
1. «ИНЖЕНЕРЫ-ЗАГОВОРЩИКИ»
В НАЧАЛЕ ноября 1937 года в Реактивном научно-исследовательском институте (РНИИ или НИИ-3) случилось чрезвычайное происшествие: органы НКВД арестовали Ивана Терентьевича Клейменова — директора этого учреждения. Спустя некоторое время последовали аресты и других сотрудников НИИ-3, в частности молодых инженеров В. П. Глушко и С.П. Королева, в последующем известнейших ученых, академиков. Для коллег, а тем более родственников это было столь неожиданно, что они не знали, к кому обратиться за разъяснениями и помощью. В материалах по делу «инженеров-заговорщиков» сохранилось множество писем, заявлений, жалоб в различные инстанции, вплоть до самых высоких. Не может не обратить на себя внимание хотя бы такой документ:
«ТЕЛЕГРАММА НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ СВЯЗИ СССР
22 июля 1938 г. [Из] Москвы. Вручить старшему.
Москва. Кремль. Сталину.
Дополнительно [к] моему письму 15 июля сего года [по] делу [моего] сына Королева Сергея Павловича, работавшего [в] институте номер три НКОП1, арестованного органами НКВД [в] Москве 27 июня сего года. Убедительно прошу срочно ознакомиться [с] письмом. Сын мой, недавно раненый, с сотрясением мозга, [при] исполнении служебных обязанностей, находится [в] условиях заключения, каковые смертельно отразятся на его здоровье. Умоляю [ради] спасения единственного сына, молодого талантливого специалиста, инженера-ракетчика и летчика, принять неотложные меры [для] расследования дела. Мать Королева, Мария Баланина. Москва, Октябрьская, 38, квартира 236».
Мать С. П. Королева обращалась и в Прокуратуру СССР:
«Прокурору СССР по спецделам
от Баланиной Марии Николаевны (по первому браку Королевой) Заявление
Мой сын, Королев Сергей Павлович, был осужден Военной коллегией Верховного суда СССР 27. IX. 1938 г. к 10 годам лишения свободы по ст. 58 п.п. 7 и 11 и 17/8.
13 июня 1939 года приговор был отменен с передачей дела на новое рассмотрение со стадии предварительного следствия и сын мой был возвращен в Москву с Колымы.
Моему сыну 33 года. Инженер-конструктор авиаппаратов, летчик, организатор исключительной по своему значению отрасли авиации — ракетных полетов в стратосфере, работал в НИИ №3 в Москве.
Из беседы с зам[естителем] Главного воен[ного] прокурора тов. Афанасьевым, а затем с зам[естителем] Глав[ного] прокурора по спецделам тов. Осипенко мне стало ясно, что новое подробное расследование (экспертиза) исключило возможность обвинения моего сына в к[онтр]р[еволюционном] вредительстве.
19 июня с[его] г[ода] тов. Осипенко мне заявил, что следствие закончено и «о судьбе сына я узнаю из его письма».
...В дальнейшем разговоре выяснилось, что после того, как отпало обвинение в к[онтр] р[еволюционном] вредительстве, моего сына обвиняют якобы «в плохом окружении — знакомстве с гл[авным] инженером Лангемаком».
Мне непонятно, как можно обвинять сына за знакомство с Лангемаком, которого он узнал на работе и не мог предполагать о его к[онтр] революционных; взглядах.
Если можно обвинять за плохое окружение, то нельзя же не учесть, что, даже после осуждения сына, такие люди, как Герои Советского Союза — Гризодубова и Громов, сочли возможным дать письменный отзыв и помочь мне в реабилитации сына и отмене приговора.
По этим основаниям я прошу, поскольку целиком и полностью отпало обвинение в к[онтр]р[еволюционном] вредительстве и сыну предъявляется новое обвинение в каком-то знакомстве с инж[енером] Лангемаком, дать ему возможность доказать свою невиновность при рассмотрении дела в судебном порядке, либо проверить дополнительным следствием окружение сына и допросить тех из его сослуживцев, которые были не только его знакомые по службе, но и близкие товарищи и которых я могу в случае необходимости назвать.
Считаю нужным добавить, что мой сын находится в заключении уже два года и прошло свыше года с момента отмены приговора Пленумом Верховного' суда СССР.
Мать Королева С. П.
(Баланина М. Н.)
22.VI [19] 40 г.»
' Народный комиссариат оборонной промышленности.
