А вот какого рода отписки получали убитые горем просители за «заговорщиков», о судьбе которых им было мало что известно:
«7.1—(19] 40 г.
Москва, Донская, дом 42, кв. 22.
гр[ажданке] ГЛУШКО М.
Сообщите, где, когда, на какой срок и кем осужден Ваш сын.
Без этих сведений проверить Вашу жалобу не представляется возможным.
ПРОКУРОР ОТДЕЛА ПО СПЕЦДЕЛАМ
[Руденко]»
Так что же послужило поводом для арестов в НИИ-3? На основании какой информации правоохранительные органы обвинили инженеров-конструкторов во вредительстве и антисоветской деятельности?
При изучении архивных материалов был выявлен такой документ: «СПРАВКА
3-м отделом ГУГБ2 НКВД вскрыта в системе Наркомвнешторга антисоветская троцкистская шпионско-вредительская организация, участники которой занимались вредительством, финансировали троцкистко-заграничный центр, были связаны с германской разведкой и фашистскими организациями...
По показаниям арестованных участников троцкистской организации Розенгольца... и других, был назван в числе участников этой организации и КЛЕЙМЕНОВ Иван Терентьевич, директор научно-исследовательского реактивного института Наркомтяжпрома, ранее работавший в Берлинском торгпредстве».
10 января 1938 года Военная коллегия Верховного суда СССР, рассмотрев дело по обвинению И. Т. Клейменова в «содеянных им преступлениях», приговорила его к высшей мере наказания — к расстрелу. В приговоре Военной коллегии указывалось, что Клейменов с 1930 года являлся активным участником антисоветской диверсионно-террористической организации, по заданию которой проводил подрывную деятельность в Берлинском советском торгпредстве: враждебно настроенный к Советской власти, он закупал для отечественной военной промышленности негодное военное имущество, тем самым ослабляя и подрывая обороноспособность страны. Далее указывалось, что не прекращал Клейменов вредительскую деятельность и в последующем, находясь на посту директора РНИИ. Он якобы проводил вербовку новых членов, в том числе и среди сотрудников института, в антисоветскую организацию и занимался шпионской деятельностью в пользу германской разведки, которой передавал секретные материалы о состоянии авиационной промышленности СССР.
Одним из тех, кто обличал Ивана Терентьевича во вредительстве и шпионаже, был его прежний сослуживец по торгпредству Мордух Аронович Рубинчик, впоследствии, как и Клейменов, расстрелянный. Сохранился протокол его допроса от 14 ноября 1937 года, состоявшегося спустя две недели после ареста И. Т. Клейменова. Вот что показал Рубинчик:
«Всех участников организации я не знаю... По совместной нелегальной работе я был связан со следующими членами организации, работавшими в советской организации о Германии:
1. ВЕЛЬГОЗ Владимир Петрович, работавший в последнее время в качестве управляющего трестом «Техниткань».
2. КЛЕЙМЕНОВ Иван Терентьевич — директор научно-исследовательского реактивного института Наркомтяжпрзма».
На предварительном следствии, а точнее первом допросе, который был устроен только через 43 дня после ареста, Клейменов «признал себя виновным», т. е. подтвердил, что являлся участником антисоветской организации, существовавшей в Берлинском торгпредстве. В отношении институтских «заговорщиков» он показал, что, работая в НИИ-3, установил контрреволюционную связь со своим заместителем Лангемаком, от которого ему стало известно об участии в антисоветской организации Глушко, Королева, Победоносцева и Шварца. Но в суде Клейменов отказался от показаний на предварительном следствии, назвав их вынужденными и вымышленными, виновным себя в предъявленных ему обвинениях не признал. Только спустя почти двадцать лет это признание нашло официальное подтверждение. В определении Военной коллегии Верховного суда СССР от 11 июня 1955 года указывалось:
«...В заключении Главного военного прокурора предлагается приговор в отношении Клейменова отменить и дело на него за отсутствием состава преступления прекратить, а также вынести частное определение в отношении бывшего следственного работника Луховицкого, допустившего необъективное расследование по делу Клейменова».
«Необъективность» следователя заключалась в том, что постановление об избрании меры пресечения в отношении обвиняемого он составил, когда прошел уже месяц после ареста, да и то не получив санкции на арест у прокурора, а первый допрос произвел еще позже — спустя полтора месяца. Причем не столько предъявлял обвинения, сколько принуждал допрашиваемого два дня подряд (15 и 16 декабря 1937 г.) подписать вымышленные показания. Доказательством может служить следующий документ:
«Секретарю Московского городского комитета КПСС
22 декабря 1955 г.
тов. ФУРЦЕВОЙ Е. А.
В ходе пересмотра дел на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления. Главной военной прокуратурой установлено, что бывший начальник 7-го отделения 9-го отдела 1-го управления НКВД СССР ЛУХОВИЦКИЙ Соломон Эммануилович при ведении следствия в 1937— 1939 гг. грубо нарушил законность: избивал арестованных, лишал их отдыха и пищи и применял другие запрещенные законом методы ведения следствия, добиваясь таким путем вымышленных показаний о проводившейся якобы ими контрреволюционной деятельности.
2 Главное управление государственной безопасности.
