Убедительным документом, на наш взгляд, причем появившимся не после смерти Костикова, а при его жизни, является протокол допроса Федора Николаевича Пойды (свидетеля), подписанный следователем по важнейшим делам Прокуратуры СССР Бурлаевым 26 февраля 1944 года. Вот что показал Пойда:
«... Костиков, будучи инженером, над снарядными вопросами не работал. Он работал над кислородным двигателем, но двигатель этот практического осуществления не получил.
В 1937 году (в конце...) был арестован гл[авный] инженер реактивного института Лангемак и Костиков был назначен на должность, которую занимал до него Лангемак.
Не обладая необходимыми техническими познаниями, во всяком случае в реактивных снарядах, Костиков работал плохо. Перед началом Отечественной войны стал вопрос об удалении его с должности главного инженера института.
...Вопрос о снятии Костикова с работы был оформлен... Но тут неожиданно узнали, что Костикову за М-13 было присвоено звание Героя Труда.
Трудно представить, чтобы сам Костиков не понимал, что такая высокая оценка его работы является выражением не столько его личной заслуги, сколько заслуг коллектива института. Костиков во всяком случае знал, что к М-13 он имеет очень малое отношение, никогда не работал по снарядам.
Как было доложено в Правительство, что Костиков был связан с «катюшей» (так в народе называют М-13], я не знаю. Слышал только, что докладывали Костиков и Аборенков и расхваливали друг друга...»
В материалах немало свидетельств, подтверждающих, что созданию машинной установки М-13 предшествовали многолетние экспериментальные работы по изобретению отечественных снарядов, которые проводились в институте реактивной техники. Несомненно, в бытность А. Г. Костикова главным инженером, а затем и директором института изобретение продолжало совершенствоваться и именно при нем было окончательно доработано и стало применяться в боевой обстановке. Так что полностью отвергать причастность Костикова к внедрению нового оружия тоже неправильно. Но заслуга его в разработке «катюши» довольно-таки минимальна, а «передача» ему идеи создания реактивного миномета — акт совсем несправедливый. Тем не менее плод коллективного труде, т. е. реактивные снаряды, получившие условное наименование М-8 и М-13, постепенно стали связывать только с именем руководителя института.
Тогда же конструктор И. И. Гвай, инженеры А. П. Павленко и А. С. Попов разработали машинную установку (идея, как уже сообщалось, принадлежала работникам этого же института Г. Э. Лангемаку и В. П. Глушко, к тому времени репрессированным) с поперечным расположением на автомашине направляющих планок для производства одновременного залпа 24 снарядами. В дальнейшем по предложению инженера В. Н. Галковского, которое одобрил и главный инженер А. Г. Костиков, поперечные направляющие заменили на продольные, удлинив их, чем достигалась устойчивость боевой машины при стрельбе и более высокая кучность огня.
В 1939 году после удачных полигонных испытаний, каким-то образом отодвинув основных участников доработки, испытаний и внедрения нового оружия, Костиков и Гвай сделали заявку на признание их авторами изобретения. Когда же к ним изъявил желание присоединиться и заместитель начальника Главного артиллерийского управления Наркомата обороны (НКО) Аборенков, они не посмели отказаться. Аборенков был не только влиятельным лицом, но, возможно, обладал и немалой пробивной силой. Не исключено, что именно после его настоятельных ходатайств Отдел изобретений НКО признал всех троих изобретателями машинной установки М-13 и выдал им авторские свидетельства.
Когда и при каких обстоятельствах был обнаружен обман, мы уже рассказали. Но для Костикова, более года пробывшего под следствием и освобожденного на том основании, что в его действиях «не установлено враждебного умысла», это неприятное длительное разбирательство не послужило должным уроком. Пользуясь тем, что факт раскрытия подлога не был обнародован, он до самой смерти продолжал называть себя отцом «катюши». Так, в автобиографии, написанной Андреем Григорьевичем 25 июля 1950 года (именно в этом году он ушел из жизни), вопреки справедливым выводам, сделанным за шесть лет до этого, снова утверждалось: «За изобретение, разработку и конструирование ракетного оружия (1938—1940 гг.] и дальнейшее его усовершенствование, после использования его на фронте Великой Отечественной войны, в июле 1941 г. мне присвоено звание Героя Социалистического Труда, а в 1942 г. звание лауреата Сталинской премии I степени. Членом-корреспондентом АН СССР избран в 1943 г.».
4. ТОПЯТ В ЛОЖКЕ ЯДА
В ЭТОЙ главе нам хотелось бы рассказать о мытарствах арестованного сотрудника Ракетного института С. П. Королева, а также о той борьбе, которую он вел против обрушившихся на него обвинений. Иногда ему, как и другим людям, попавшим в такую же беду, приходилось отступать, поддаваться на уловки и угрозы беззаконного следствия, но в конце концов сила духа и вера в справедливость побеждали.
Впрочем, предоставим слово будущему Главному конструктору отечественных космических кораблей. В своем письме в высокую инстанцию, которое приводится ниже, он подробно сообщает о том, что ему довелось пережить и как он оценивает случившееся с ним.
