Оглавление

По общему согласию для того, что бы корабль был в состоянии отплыть, а затем и идти в море без особого риска, он должен как минимум, располагать по крайней мере половиной своей двигательной установки, третьей часть электроэнергетической установки и полностью пригодным рулевым управлением. Необходимо также было ввести в действие и другие системы и устройства жизнеобеспечения, хотя бы частично. Срок ставился не более одного месяца, но предполагалось, что и его может не оказаться. Выполнение этих работ требовало максимального, а для условий военного времени можно сказать колоссального напряжения сил и средств. С выходным каналом дела обстояли еще хуже. Его прочистку до приемлемого размера в течение того же месяца выполнить было практически невозможно. Главную трудность составляли дноуглубительные работы - объем и характер грунта никак не вписывался в осуществимый срок работ4. Для «Jean Bart», имевшего ширину в 33 метра, по оценкам инженеров для прохода был бы достаточным канал шириной около 50 метров. В этом случае в полную воду линкор мог бы его преодолеть, имея под килем один «лоцманский фут»5 в несколько десятков сантиметров. Расчеты показывали, что такой канал является минимальным для спасения корабля и может быть выполнен только при очень хорошей организации и круглосуточных работах.

Срок выхода корабля не оставлял выбора и практически не обсуждался. При указанном углублении канала «Jean Bart» мог покинуть достроечный бассейн только в полную воду, а ее ближайший срок наступал только 19 июня - либо мы уйдем этой или последующей ночью, либо не уйдем отсюда вообще.

Таким образом, решение было принято, и каждый взялся за свою работу очертя голову.

17 ИЮНЯ 1940 ГОДА. ФРАНЦИЯ ЗАПРОСИЛА ПЕРЕМИРИЯ.

Ситуация на фронте стремительно ухудшалась. И на линкоре уже в ближайшее время никто не надеялся избежать неприятной, но все более угрожающе реальной дилеммы, которая, впрочем, никак не могла миновать нас. Мы не задумывались даже о том, насколько удачно сможем пройти по Луарскому каналу, нам хотелось только, чтобы корабль смог обрести способность двинуться, не подвергаясь чрезмерному риску. Еще меньше мы думали о том, каково будет наше место назначения, куда пойдем? Мы не могли об этом думать, у нас были более насущные проблемы и непосредственные заботы, которые полностью занимали все силы и все мысли. Нам представлялось, что будущие проблемы должны были продумать и заранее решить более высокие инстанции - Верховный морской штаб и штаб союзного командования. Как впоследствии оказалось, так оно и было. Морское командование не могло не задуматься над этими вопросами, тем более, что в районе Сен-Назера была сосредоточена большая часть британского экспедиционного корпуса - около 40 тысяч человек, которые было необходимо пока не поздно эвакуировать в Англию. Немцы всячески препятствовали этому. В течение всей эвакуации корабли, обеспечивающие перевозки, подвергались бомбардировке, а один из них - «Lancastria»,- имевший на борту 5500 человек, был поражен бомбами и затонул в канале Charpentiers. Большинство пассажиров погибли. В ночь с 15 на 16 июня, а также 16 и 17 июня самолеты «Luftwaffe» выставили мины в Луарском канале. Они создавали большую опасность, и французское морское командование, сознавая это, отправило в Сен-Назер отряд тральщиков-искателей мин. К нему присоединился еще один отряд, присланный от побережья Дюнкерка, после окончания боев в том районе. Но и в этом виде имеющиеся средства оказались более, чем скромными для обеспечения полной безопасности плавания.

Как бы то ни было, еще утром 15 июня из Монбазона (Montbazon), куда к тому времени эвакуировался французский Главный морской штаб, адмирал Дарлан (Amiral Darlan) отправил командующему морскими силами в Атлантике послание, ставящее «Richelieu» и «Jean Bart» под его командование. Одновременно ему предписывалось, как только он посчитает необходимым и возможным, «направить эти два корабля в устье Клайда», при этом они должны были «принять на борт или погрузить на мобилизованные корабли все материалы, необходимые для их достройки, боеприпасы и различное снабжение и запасы». Все мы, командование и офицеры «Jean Bart» были ознакомлены с этим решением 16-го, и оно, конечно, нас не удивило. Мы к этому готовились и ожидали этого.

Однако последующие политические события оказались неожиданны. В тот же день, 16-го, Совет министров Франции, еще с 14 июня обосновавшийся в Бордо и успевший отклонить британские предложения об объединении Франции и Великобритании в единое государство, высказался за поиск возможности перемирия между нашей страной и Германией. Председатель Совета министров Поль Ренод (Paul Reynaud) выступил резко против подобного демарша и немедленно подал в отставку. Уже несколько часов спустя был образован новый кабинет под председательством маршала Петена (Petaine), в котором «морской портфель» был отдан адмиралу Дарлану. Тотчас проведя заседание, новый Кабинет запросил у немецкого командования их условия для заключения перемирия. Как и все французы мы были извещены об этом 17 июня самим маршалом Петеном. Нашему изумлению и негодованию не было предела, ибо мы до самого последнего момента хранили надежду, что должно случиться какое-либо событие, которое позволит стране не иметь в своей истории такого падения. Однако уже вскоре текущие заботы заставили нас больше думать о выполнении поставленной задачи.

Наконец 18 июня мы узнали из утренней телеграммы Главного Морского штаба, что все корабли, не имевшие строго определенных текущих задач, должны собраться не в английских базах, а в североафриканских портах французских колоний. Для «Jean Bart» портом назначения был определен порт Касабланка. Ничего удивительного в этом мы не увидели - ведь адресованная Германии просьба о перемирии была передана нашему врагу без предварительного согласования со своим союзником Великобританией.

19 ИЮНЯ. УХОД «JEAN BART»

Дни 18 и 19 июня были богаты различными событиями всяческого характера и, в конце концов, закончились благополучным свершением большинства наших ожиданий. Эти дни впоследствии стали предметом многочисленных правдивых или выдуманных рассказов, которые нет смысла воспроизводить. Но я хочу хотя бы напомнить несколько выдающихся фактов и воздать должное, которое причитается некоторым из тех, кто осуществил этот удачный и беспримерный побег.

Прежде всего, я хочу упомянуть капитана 1-го ранга Ронара (Capitaine de Vaisseau Ronarc'h), который с первых дней нахождения на корабле стал душой «Jean Bart», кто никогда не отчаивался и побеждал все трудности, все что сделано, сделано им и с ним. После 18 мая, когда был назначен конкретный срок отплытия в ночь с 18 на 19 июня, им был определен конкретный перечень работ, выполнение которых могло бы сделать этот выход осуществимым. Все работы были выполнены к 17 июня, а некоторые даже днем раньше. Однако никаких испытаний введенного в строй оборудования не проводилось. После полудня 18 июня «Jean Bart» стал полностью автономным кораблем - из состояния полностью зависимого от верфей «Loire» и «Penhoet» он перешел в «ранг» военного корабля. Правда, линкор еще не имел 100%-ной боеготовности - его вооружение составляли лишь несколько 90-мм пушек и пулеметы. После того как капитан Ронар по долгу службы принял командование линкором (до этого он являлся представителем флота на верфи и наблюдающим за постройкой корабля) все офицеры, назначенные наблюдать за выполнением работ в соответствующих службах отныне были уверены в действительном и ответственном руководстве.

Подготовка к отплытию между тем продолжалась. Моряки и пехотинцы, представленные в наше распоряжение местным военным командованием, заняли позиции на баррикадах, наспех сооруженных вокруг верфи для обороны от атак неприятеля. Моряки подготовились также к затоплению линкора, если бы он не смог уйти из достроечного бассейна. Таким образом были распределены и активно работали примерно 400 офицеров и матросов, которые составляли наш экипаж, а также 160 рабочих верфи, добровольцев, отправляющихся вместе с кораблем. Мы знали, что вражеские части уже вошли в Rennes, а другие приближались к Нанту. Враг кружил вокруг нас, но мы не имели никакого указания, уточняющего его местоположение и намерения. В любую минуту мы могли быть атакованы и не без основания ожидали, что попадем в окружение. В это время перед командиром линкора встал неотложный вопрос, решить который было непросто: «Должны ли мы уже сейчас произвести затопление корабля, пока еще возможно, или продолжить наши усилия по подготовке к уходу линкора этой ночью в возможной близости врага и, возможно, под его огнем, но, при этом, рискуя во время следования сесть на мель и уже не иметь возможности затопить корабль нормальным образом?» Смелый ответ командира не был неожиданным: «Никакого затопления, мы уйдем сегодня ночью». Происходящие события пока что давали повод к такому ответу - враг еще не появился, и если бы так продолжалось, то мы, после столь долгих и многочисленных усилий, смогли бы уйти из ловушки и достигнуть входа в Луарский канал, очистка которого после многодневных круглосуточных работ была завершена буквально за час до нашего ухода.


4 - Дноуглубительные работы этого канала (длиной около 200 метров и глубиной 5,2 метра - в полную воду могли проходить только крейсера) начались еще в начале 1939 года, но 15 мая 1940 года были остановлены из-за невозможности скорейшего окончания работ. Только по инициативе командира линкора капитана 1-го ранга Ронарка и начальника управления портов адмирала Мишелье удалось договориться с дорожно-строительной фирмой в Нанте о продолжении работ, которые велись круглосуточно и максимально возможными темпами (прим. ред.).

5  - Понятием «лоцманский фут» в французском флоте обозначают запас глубины под килем (прим. ред.).

Оглавление

Hosted by uCoz