ПРИЛОЖЕНИЕ 2

СРАЖЕНИЕ В МАНИЛЬСКОИ БУХТЕ

Контр-адмирал Патриций МОНТЕХО-И-ПАСАРОН (ОФИЦИАЛЬНЫЙ РАПОРТ АДМИРАЛА МОНТЕХО О СРАЖЕНИИ МАНИЛЬСКОИ БУХТЕ)

Поход в бухту Субик

25 апреля в 23 часа я оставил Манильскую бухту и направился в Субик с эскадрой, состоящей из крейсеров: «Reina Cristina», «Don Juan de Austria», «Isla de Cuba», «Isla de Luzon», посыльного судна «Marques del Duero», и деревянного крейсера «Castilla». Последний мог рассматриваться исключительно как плавающая батарея, неспособная к маневрированию, ввиду плохого состояния ее корпуса. На следующее утро, находясь в бухте Субик, у меня было совещание с капитаном Дель Рио, который, хотя и не развеял мое беспокойство, по поводу завершенности оборонительных работ, но уверил меня, что они будут скоро закончены. Тем временем, крейсер «Castilla», даже в столь коротком плавании, принял большое количество воды через дейдвуд и щели в корме. Экипаж работал денно и нощно, чтобы ликвидировать течь, герметизируя корпус цементом. В итоге корабль стал почти водонепроницаемым, но совершенно несамоходным.

Утром 27-го я пошел с этими судами, чтобы защищать вход к бухту Субик. «Castilla» была переведена к северо-востоку острова Гранде, чтобы защищать западный вход, так как восточный уже был закрыт корпусами «San Quintin» и двух старых торговых пароходов, затопленных там. С большим недовольством я обнаружил, что готовность орудий, которые устанавливались на этом острове и должны были бы уже действовать, откладывается еще на полтора месяца. Это было тем более удивительным, что береговые батареи, которые флот установил (с очень небольшими трудностями) на входе в Манильскую бухту под грамотным руководством полковника военно-морской артиллерии сеньора Харкеса (Garces) и лейтенанта Венавенте (Venavente), были боеготовы уже через двадцать четыре дня после начала работ. Еще более я был недоволен, узнав, что те немногие торпеды, на которые мы так надеялись, целиком размещались там. Таким образом, вход не был защищен ни торпедами, ни береговыми батареями, так что эскадра была бы вынуждена отбивать нападение американцев исключительно собственными силами, на 40-метровой глубине и совершенно без защиты с берега. То есть наши корабли в этом случае могли бы быть не только уничтожены, но и совершенно потерять все свои экипажи. Правда, я все еще надеялся, что американцы не сразу пойдут к Субик, и, следовательно, дадут нам время, необходимое для приготовлений. Но на следующий день я получил от испанского консула в Гонконге телеграмму, которая гласила: "вражеская эскадра покинула в 14 часов бухту Мире и, согласно надежному источнику информации, идет в Субик, чтобы уничтожить нашу эскадру, а затем пойдет к Маниле".

Как показывала эта телеграмма, неприятель был оповещен о месте нахождения моей эскадры, и что Субик не имеет практически никакой береговой обороны. В тот же самый день, 28 апреля, я созвал совет капитанов, и все, за исключением Дель Рио, начальника укрепрайона, решили, что ситуация безнадежная, и что мы должны идти в Манильскую бухту, чтобы принять сражение там, при более благоприятных условиях.

Возвращение в Манилу

Я отказался от плана размещения наших кораблей вблизи Манилы, потому что это побудит неприятеля бомбардировать торговые кварталы, которые, несомненно, жестоко пострадают из-за своей мизерной обороноспособности. Было единодушно решено, что мы должны занять позицию в бухте Канакао, поближе к берегу, насколько это возможно, чтобы к огню нашей эскадры присоединился огонь с батарей мыса Сангли и «De Ulloa». Я немедленно распорядился, чтобы Дель Рио сконцентрировал все свои силы в наиболее стратегически важных точках арсенала, чтобы при подходе неприятеля по команде сжечь все запасы угля и склады, дабы они не попали в его руки. Я послал в Манилу «Don Juan de Austria», чтобы привести большое количество мешков с песком, защитить ватерлинию «Castilla» (которая не имела хода) от вражеских бомб и торпед. 29 числа в 10 часов я оставил Субик кораблями моей эскадры, буксируя «Castilla» транспортом «Manila». Днем того же дня мы бросили якорь в бухте Канакао на 8-метровой глубине. На следующее утро мы стали на якоря в боевую линию: «Cristina», «Castilla», «Don Juan de Austria», «Don Antonio de Ulloa», «Luzon», «Cuba», и «Marques del Duero», в то время как транспорт «Manila» был отослан на рейд в бухту Бакор. «Velasco» и «Lezo» в это время были в ремонте.

Пароход "Сан Квентин", затопленный в бухте Субик как элемент противокорабельного мола.

В 19 часов я получил телеграмму из Субик, что в 15 часов вражеская эскадра вошла в бухту и произвела разведку, несомненно, отыскивая наши корабли, после чего взяла курс на Манилу.

В бухту прибыл почтовый пароход «Isla de Mindanao». Я посоветовал его капитану сохранить судно, уйдя на Сингапур, поскольку до полуночи враг вряд ли войдет в бухту. Но, поскольку у него не было на это разрешения Трансатлантической Кампании, пароход был вынужден остаться. Тогда я предложил ему бросить якорь на мелководье как можно ближе к поселку Бакор.

В полночь у Коррехидора была слышна орудийная пальба, и 1-го числа в 2 часа ночи я получил телеграфное сообщение, что американские корабли вступили в бой с береговыми батареями на входе в бухту, с которым обменялись несколькими выстрелами. Я проинформировал командующего арсенала генерала сеньора Состою (Sostoa), и генерал-губернатора торговой части Кавите капитана сеньора Гарсия Панью (Garcia Рапа), что они должны начать действовать на вверенных им объектах. Затем я привел в боевую готовность артиллерию: все орудия были заряжены, а моряки и солдаты заняли свои посты согласно штатному расписанию, так как вскоре следовало ожидать нападения неприятеля. Это все, что я смог сделать после своего прибытия из Субик до прихода американской эскадры.

Неожиданное нападение неприятеля

Эскадра заняла назначенную ей диспозицию, поддерживала пары, и личный состав находился на боевых постах - мы все ждали нападения неприятеля. Все корабли были окрашены в темно-серый цвет, мачты и реи были демонтированы, шлюпки убраны, чтобы избежать их повреждений от неприятельских бомб и осколков. Но якорные цепи были в готовности к немедленной отдаче. В 4 часа утра я поднял сигнал быть готовым к бою, и в 4-45 с «De Austria» сигнализировали, что видят неприятельскую эскадру. Несколько минут спустя неприятель был распознан. Он шел неправильным кильватером параллельно нашему строю на удалении 6,000 метров. Впереди флагманская «Olympia», за ней: «Baltimore», «Raleigh», «Boston», «Concord», «Helena» ¹, «Petrel» и «Me Culloch», и два транспорта «Zafiro» и «Nanshan». Суммарная сила этих кораблей, за исключением транспортов, которые были вне боя, составляла 21,410 тонны, 42,290 лошадиных сил, 163 орудия (многие из которые были скорострельными), 1,750 человек экипажей, их средняя скорость была приблизительно 17 узлов. Сила наших пяти, находившихся в боеготовности, кораблей составляла 10,111 тонны, 11,200 лошадиных сил, 76 орудий (из которых очень мало скорострельных), 1,875 человек экипажа, и максимальная скорость была 12 узлов.

Огонь с берега

В 5 часов батарея на мысе Сангли открыла огонь. Первые два залпа легли рядом с головным, немного левее. На эти выстрелы неприятель не отвечал, имея своей главной целью бой с эскадрой. На вооружении этой батареи было только два 150-мм орудия системы Ордоньес, но только одно из них могло вести огонь в направлении вражеской эскадры. Через несколько минут открыла огонь одна из манильских батарей. В 5-15 я отдал команду по эскадре также открыть огонь. Неприятель тут же ответил. Сражение началось. Мы вытравили якорные цепи и начали сближение с неприятелем, увлекая на неприятеля остальные корабли эскадры.

¹ - (ошибка, крейсер не участвовал в бою)