После того как англичане были свезены с "Стратроя", туда отправился, назначенный нашим командиром в капитаны нового вспомогательного судна, капитан-лейтенант запаса флота Любинус, до того старший офицер "Крефельда". Кроме него туда были переведены лейтенант запаса флота Гундлах с "Асунсьона", один машинист с "Крефельда", три кочегара и четыре матроса с "Асунсиона", три матроса с "Рио-Негро" и четыре матроса с "Крефельда".
Чтобы уничтожить неприятную возможность потерять весь уголь, если "Стратрой" будет отнят обратно, командир решил возможно скорее разделить уголь между всеми остальными пароходами, для чего он выработал особый план действий, обсудив его совместно с капитанами. Рано вечером многочисленные работы были окончены, "Патагония" и "Стратрой" снялись с якоря и ушли совместно под начальством более опытного капитана Кольдевея. Но зато капитан Любинус мог утешиться тем, что его пароход поднял военный флаг. Когда оба парохода скрылись в сумерках, то "Карлсруэ" и "Крефельд" снялись тоже с якоря и пошли на север в тот пункт, который был выбран командиром для подкарауливания неприятельских пароходов.
2 сентября. На "Стратрое" нашли несколько американских газет, к сожалению, с описанием событий только за первые дни войны. Тем не менее, все на них накинулись. Кто вообще читал американские газеты, тот знает, что даже в мирное время они побили рекорд по части сенсационных известий и рекламы. Преувеличения же, допускаемые этими газетами в военное время, доходили до таких абсурдов. что все открыли рот от удивления.
На немецких пароходах были тоже кое-какие известия о военных действиях, но мало интересные, и кроме того, какая-то глухая и неясная весть о морском сражении в Северном море (вероятно стычка у Гельголанда 28 августа?). Но нам были важнее этих новостей сведения о ходе войны в Европе, имевшие непосредственное значение для наших операций. К сожалению, о "Дрездене", который должен был оперировать в южной части Атлантического океана, мы до сих пор ничего не слышали.
3 сентября. Утром, на рассвете, мы проснулись в наших кормовых каютах от усиленного шума винтов. Машины работали на ход, больший обычного. Что-то случилось! Когда я пришел на мостик, то увидел впереди огни парохода, к которому шел "Карлсруэ". Когда рассвело, мы его догнали, и он сейчас же остановился. Это был англичанин - "Мапль Бренчь" из Камберленда.
Сейчас же на него отправилась призовая команда и доложила: "2000 тонн разного груза и живой скот в Вальпарайзо". Мы все обрадовались живому скоту, который мы могли во всяком случае использовать. Относительно же значения определения "разный груз", будучи новичками в захватывании пароходов, мы не имели представления. Это звучало так безобидно, но на деле не было так просто.
Пароход с разным грузом - это большой плавучий магазин. Он везет все, что требуется стране с мало развитой промышленностью из готовых изделий, начиная от шпилек и перьев, до швейных машин и образцов последних парижских мод. Кроме того - разные съестные консервы: голландские сыры, английский мармелад, норвежские сардины и немецкие копченые колбасы. Груз этот всегда очень ценный.
Каждая фирма препровождает при своих товарах особый грузовой документ, что составляет, вместе взятое, целую охапку бумаги, которую капитан вручил нашему призовому офицеру, Командир придавал особую важность наиболее точному составлению призового акта. И подобная добыча поэтому не приводила в особенный восторг нашего призового офицера, которому она доставляла больше работы, чем захват даже четырех пароходов, но с обыкновенным грузом: ему приходилось сидеть за ней несколько дней.
Но "что кошке игрушки, то мышке слезки" говорит пословица, и наш старший офицер и его правая рука, боцман со шкипером, были в неописуемом восторге, а также на этот раз и ревизор, ибо на пароходе было большое количество пишущих машин. Одна из них в утешение была дана призовому офицеру, и отныне "призовой писарь" писал на своей специальной машине.
Все бесчисленные мечты боцмана и шкипера сбылись. Это было делом не простым, так как список их желаний был довольно объемист: голики, швабры, чистота, трос для кранцев (которые были крайне необходимы во время угольных погрузок, когда пароходы усиленно о нас терлись), молотки, долота, буравы всех размеров и т.д., но прежде всего мыло, которое у нас всегда быстро кончалось; а без него ни один немецкий моряк не может иметь полного счастья.
Штурманский офицер также получил свою долю добычи - карты и трубки к лоту Томсона.
Командир позволил взять на судно для нашего развлечения несколько граммофонов. Они доставили много удовольствия офицерам и команде.
Все, что поступало на судно, проходило через строгий контроль, и каждый предмет был записан в инвентарь и оценен.
Буфетчик и наши повара сегодня были в телячьем восторге. Весь скот: быки, бараны, свиньи, кролики и птица представляли отборные экземпляры лучшей породы и были великолепно откормлены, так как они предназначались для выставки в Аргентине. При них находился специальный скотник, которому была обещана денежная награда, если скот прибудет на место здоровым и не потеряет своего веса.
Большей частью скот был зарезан. Буфетчик и повара возились с этим целый день, и палуба после этой бойни выглядела отвратительно. Мясо было разделено между "Карлсруэ" и "Крефельдом". После полудня несколько шлюпок перевезло птицу, которую предварительно зарезали. Она состояла из нескольких сотен кур, уток и индюков. Командир по этому случаю процитировал слова Генриха IV-го: "Я желал бы, чтобы каждый гражданин имел по воскресеньям суп из курицы". И действительно, его слова исполнились. Через день было воскресенье, и каждый из команды получил по курице, которую должен был собственноручно ощипать. Это забавное зрелище, когда вся палуба была покрыта матросами, из которых каждый держал между коленями курицу и усердно ее ощипывал.
Облако перьев неслось за крейсером. Конечно, фотографические аппараты работали во всю.
К сожалению, все эти снимки, равно как и многие другие, не удалось сохранить.
В отношении газет, нас постигло разочарование, так как "Мапль Бренчь" ушел из Англии незадолго до начала войны.
Его команда, общим числом 42 человека, состояла большей частью из китайцев. Она была переселена на "Крефельд", который затем, ради внимания к капитану и английской команде, был отослан на 10 миль в сторону, чтобы они не видели гибели их судна.
После того, как все работы были окончены, на пароходе сняли крышку холодильника и открыли кингстон. Подрывные патроны на этот раз были помещены в коридоре валов в середине между задними грузовыми люками, и на этот раз они произвели лучшее действие. Так как все двери в соседние помещения были оставлены открытыми, то пароход довольно быстро наполнился водой, и с наступлением темноты он пошел ко дну. Когда волны уже покрывали корму, а нос все более и более поднимался над водой, вдруг в передней части парохода показался огонь. Командир решил, что вероятно кто-нибудь остался на судне, и уже приказал было еще раз спустить катер, но в это время пароход стал вертикально носом вверх и стремительно пошел ко дну с ярко горящим огнем, Фактически на судне никого не оставалось, и это горела лампада перед богами в китайском командном помещении.
Между тем стемнело. Все, кто были свободны от службы, находились наверху и видели подобное зрелище в первый раз; возможно, у многих были те же мысли, что и 18 августа. Но, удивительно, на этот раз никто их не высказывал и не жалел вслух, что приходится так беспощадно истреблять грандиозное дало трудов человеческих рук.
