4 сентября. Ночь была очень светлая и ясная. В первый раз после разделения мы получили сведения о "Кронпринце Вильгельме" и слушали его телеграфирование, но не старались войти с ним связь, чтобы не обнаружить своего места, так как одновременно стало достоверно известно, что не менее одиннадцати английских судов находится вокруг нас; из них несколько наших старых приятелей из Вест-Индии. Поэтому мы предпочли сидеть тихо, как мыши в норе, хотя, нам бы доставило большое удовольствие поболтать часок с нашим капитан-лейтенантом Тирфельдером.
5 сентября. Эту ночь ввелись вокруг оживленные переговоры по радиотелеграфу. Среди бесчисленных шифрованных телеграмм англичан мы приняли сообщение, что пароход "Трафальгар", плававший у берегов Южной Америки, обращен в вспомогательный крейсер, и что наша канонерская лодка "Эбер" пробралась под коммерческим флагом в Бахию. Затем береговая станция Олинда у Пернамбуко протелеграфировала по-итальянски итальянскому пассажирскому пароходу короткую, но существенную телеграмму: "Немцы - перед Парижем; русские - во Львове; Турция объявила войну в союзе с Германией".
Известие о том, что немцы под Парижем, вызвало утром при побудке общее ликование. Все тревожные мысли при начале войны, когда державы одна за другой ополчались на Германию, были забыты. Немножко правды заставило нас забыть о всех лживых известиях, которые до сих пор были нашим уделом.
Когда мы после полудня встретили вспомогательный пароход "Асунсьон", то он передал, что 3 сентября шел целый день с "Кронпринцем Вильгельмом", которому и уделил часть провизии. Должно быть мы с ним разошлись на небольшом расстоянии один от другого. Тирфельдер прислал командиру письмо, в котором доносил ему о своей деятельности, и было досадно, что мы с ним не встретились, но все были рады, что ему, как и нам до сих пор во всем везло, и что он ни в чем не ощущал недостатка.
6/8 сентября. После того, как "Асунсьон" передал команду "Стратроя" на "Крефельд", "Карлсруэ" поспешил в укромное место, где нас поджидал "Статрой" с угольным запасом. До 8 сентября мы грузили уголь. При неистовой жаре это была страшно утомительная работа. Днем грузила вся команда: ночью же она была разделена на две смены, которые работали по четыре часа.
Время погрузок представляло для нас наибольшую, даже может быть единственную, опасность. В открытом море нас нелегко было застать врасплох. Пары были всегда полные, так что машины могли дать во всякое время полный ход. Само собой разумеется, орудия и минные аппараты были в полной готовности.
Совсем другое было дело, когда мы швартовались к пароходу, с которого собирались брать уголь. Готовность к бою через это значительно уменьшалась, так как, при появлении неприятеля, сначала приходилось отдавать швартовы, затем следовало убрать уголь, который густым слоем покрывал палубу и значительно мешал свободному действию орудий. Таким образом, должно было пройти порядочно времени, прежде чем корабль был готов к бою.
Это положение вещей могло быть особенно гибельным, если бы неприятель подошел к месту погрузки ночью или в пасмурную погоду, какая часто бывает по утрам. Поэтому ночью все лишние огни были потушены. В сторону моря все огни безусловно гасились, и оставлялось только слабое освещение на крейсере в грузовых люках и в наиболее необходимых местах. Конечно, наблюдение за горизонтом в эти дни было усиленное и возлагалось на особо надежных людей.
9 сентября. После принятия полного запаса угля, мы снова вернулись к нашей деятельности придорожных разбойников. С собой мы взяли "Крефельд" и "Рио-Негро" ; один пароход был нашим патрулем с востока, а другой - с запада.
10/13 сентября. Чтобы возможно меньше расходовать угля и этим уменьшить число опасных дней угольных погрузок, командир приказал держаться с застопоренными машинами.
Если не было в виду парохода, который нам приносил работу и разнообразие, то время проходило страшно медленно и монотонно. Несколько часов в день мы занимались ученьями, большей частью тревогами. В свободное время излюбленным занятием была охота на акул. В открытом море акулы не так велики, как вблизи берегов Мексиканского залива. Они едва достигают двух метров в длину. Изумительно, как быстро эти твари чуют, где можно поживиться. Достаточно крейсеру застопорить машины и через минуту они уже толпились за кормой. Как только они появлялись, сейчас же выступала на сцену удочка для акул, то и дело подцеплявшая то одну, то другую.
Но еще успешнее дело шло у офицеров, которые вооружившись винтовками, стреляли с мостика или шканцев, как только акула высовывала голову из воды, чтобы схватить кусок мяса, нарочно подвешенный немного выше уровня воды.
