22 сентября. Начинающийся день принес нам досадное разочарование, - перед нами плелся маленький пароход курсом на север, и когда мы подошли ближе, то, для довершения нашего разочарования он поднял итальянский флаг. Пароход назывался "Аскара" из Генуи и перевозил маис из Розарио в Сан-Винцент (острова Зеленого мыса). Как все итальянские пароходы, он имел грязный, запущенный вид, и призовой офицер с содроганием рассказывал о тех запахах, которых ему пришлось там нанюхаться.
Но его бумаги были в безупречном порядке, и мы его отпустили, хотя и с огорчением. Но очень скоро судьба послала нам утешение. Когда призовой офицер съехал на итальянца, на северо-западе появился еще пароход. Далеко от нас он поднял очень большой и новый английский флаг, видимо принимая нас за один из своих крейсеров и недоумевая, почему мы так торопимся подойти к нему поближе. Он даже перенес свой кормовой флаг на мачту, чтобы нам было виднее, но вдруг, уразумев в чем дело, спустил свой флаг и более его уже не поднимал.
Вообще, то же недоразумение происходило и с большинством пароходов. Они не предполагали ничего дурного, когда мы проходили мимо и сперва всегда считали, что имеют дело с английским крейсером. Только тогда им приходило на память существование немцев, когда мы поднимали наш военный флаг. Спустя некоторое время, когда из газет сделалось известным, что многие пароходы пропали бесследно, произошла большая перемена в самоуверенности капитанов, и часто при задержании пароходов случалось, что вещи команды были уже собраны и погружены на шлюпки, которые были вполне готовы к спуску.
В 6.40 утра был задержан пароход "Рио Игуассу" из Лондона; на нем оказалось 4800 тонн угля из Нью-Кестля в Рио-де-Жанейро. Команду они имели чисто английскую.
Было решено утопить его по тем же причинам, что и "Корниш-Сити". Во время осмотра был обнаружен еще пароход, который держал прямо на "Карлсруэ". На наше требование он подошел вплотную и остановился. Он шел под шведским флагом, назывался "Принцесса Ингеборг", принадлежал обществу "Аксель Джонсон и К°" в Стокгольме и шел с разным грузом и несколькими пассажирами, в том числе несколько немецких семейств, в Южную Америку. Его бумаги были быстро проверены, и они были отпущены далее.
Командир хотел сначала пополнить с приза наш запас угля, но отказался от этого намерения вследствие сильной зыби. Английский капитан утешал нас тем, что он имел уголь плохого сорта, и что другие пароходы придут скоро с углем лучшего качества. Это вполне соответствовало нашим желаниям.
"Рио Игуассу" был взорван нами в двух местах: в туннеле гребных валов и в таранном отделении. Он быстро пошел ко дну, при чем предварительно перевернулся. Это был первый пароход, который был нами потоплен днем. Перед тем как перевернуться, по неизвестной причине, на его рее взвился флаг, имевший значение: "Я намерен сделать вам сигнал". Само собой разумеется, что на пароходе не было в этот момент ни души.
На этом пароходе мы забрали много газет. В одном из иллюстрированных журналов был очень хороший рисунок, изображавший гибель "Майнца". Корабль уже до половины был под водой, но его орудия все еще продолжали стрелять по неизмеримо сильным врагам. Картинка эта была наклеена и с необходимыми объяснениями повешена в помещении команды.
С этого времени мы переводили наиболее подходящие статьи из газет и составляли для команды судовую газетку.
23/27 сентября. После выхода из Германии, за исключением небольших перерывов, "Карлсруэ" все время находился в ходу. Чтобы быть вполне исправным и надежным, следовало время от времени производить чистку котлов и переборку машин, которые могут быть смело названы душой корабля.
Так как английские силы находились, по-видимому, от нас далеко, то можно было посвятить несколько дней этим работам. В виду того, что машины не были в полной готовности в течение этого времени, то внезапное появление неприятельских крейсеров могло быть для нас очень опасным, во избежание чего, мы и отошли на порядочное расстояние от линии движения пароходов.
В остальных частях крейсера было тоже необходимо произвести некоторые работы для содержания его в полной исправности, почему подходящим временем воспользовались также и для этой цели. Крейсер очень пострадал, вследствие частых угольных перегрузок, краска его была во многих местах на наружном борту отбита и в этих местах борт начал ржаветь. От линолеума, на верхней палубе, остались только жалкие воспоминания, и повсюду просвечивало блестящее железо. Старший офицер занялся усиленно, насколько позволяли обстоятельства, приведением крейсера в приличный вид. В остальном жизнь шла тем же порядком, как и в те дни, когда мы подкарауливали пароходы.
Появилась на сцену удочка для акул. Офицеры забавлялись стрельбой по акулам, В свободное время каждый старался найти себе местечко, чистое от угля, чтобы заняться чтением и подремать. Лучше всего было, конечно, на командном мостике, где всегда было чисто. Пока шканцы и остальная верхняя палуба были заняты углем, лежавшим, чтобы иметь больший запас, прямо на палубе, наверху единственным местом подышать свежим воздухом, являлась задняя надстройка; впрочем, иногда ветер приносил и туда тучи угольной пыли. Когда же уголь убрали со шканцев в угольные ямы, то на них производили немедленно полную приборку, и тогда мы там прогуливаться и заниматься укреплением наших мускулов по системе доктора Мюллера, что было безусловно необходимым. Наш командир также охотно принимал участие в этих упражнениях.
После ужина команда обыкновенно собиралась на баке, а офицеры на мостике, чтобы послушать музыку. Когда крейсер уходил из Германии, то было приложено много трудов и стараний составить судовой оркестр, и его игра много отличалась по исполнению от игры обыкновенных судовых оркестров.
По воскресеньям на шканцах совершалась коротенькое богослужение, после которого музыка играла на ют. На шканцах тогда подавались прохладительные напитки и папиросы. Во время этих концертов сопутствующие нам пароходы обыкновенно приближались, чтобы послушать музыку, и на "Крефельд" видна была, через поручни, толпа, в несколько десятков разных национальностей, внимательно слушавшая разнообразный репертуар нашего оркестра. Один раз наша команда устроила форменный маскарад.
К обеду, по воскресениям, и, ежедневно, к ужину командир приглашал нескольких из нас к себе. Разговор естественно вертелся около политических тем, а потом переходил на положение дел на родине и завершался воспоминаниями о наших семействах, от которых с конца июня мы не имели известий. В заключение командир провозглашал тост за здоровье наших близких.
28 сентября. После окончания работ по приведению всех частей крейсера в порядок, мы пошли пополнять уголь. По дороге встретили "Асунсьон", который перегрузил к себе весь уголь с "Стратроя", утопив последний, а командующего (так в тексте, видимо "а команду с него", прим. ВВС) передали на "Крефельд".
29/30 сентября. Во время угольной погрузки мы получили радостное известие, что крепость Мобеж сдалась вместе с гарнизоном из 40.000 человек, с четырьмя генералами и 400 пушками. Мы также услыхали кое-что об "Эмдене" и сердечно радовались его успешным и лихим действиям.
