1 октября. Принявши наибольшее количество угля, какое только могли забрать, мы поспешили в район наших первоначальных действий. Вся верхняя палуба и шканцы были покрыты слоем угля, более метра вышиной, и только основания пушек были свободны: крейсер тяжело поднимался но волну, и корма сильно вибрировала.

2 октября. На следующий день "Асунсьон" привез нам целый ряд важных телеграмм. Одна из них очень печальная относительно гибели нашего вспомогательного крейсера "Кап Трафальгар". Наша крейсерская эскадра шла в Южную Америку. Английские крейсера: "Гуд Хоп", "Манмаутс" и "Глазго" вышли курсом на юг. Надо было ожидать важных событий, которые должны были произойти у западного берега Чили. Еще три других английских крейсера шли вокруг мыса Горн. Вся Бразилия ощущала сильный недостаток угля. Электрическое освещение в больших городах было значительно сокращено. Железные дороги должны были уменьшить число поездов. Правительство запретило вывоз угля. То обстоятельство, что английские суда, несмотря на запрещение, уходили из бразильских портов перегруженные углем, показывает, как вообще растяжимо понятие "нейтралитет". В данном случае виноваты, конечно, не бразильцы, не желавшие его поддерживать, но англичане, производившие на них давление.

3/5 октября. Два дня мы подкарауливали без всякого результата. Сегодня после полудня мы получили с "Крефельда" который был послан командиром довольно далеко от нас на восток, следующую телеграмму: "Вижу какой-то пароход".

Пароход, о котором сообщалось, имел, очевидно не вполне чистую совесть, так кок шел много восточнее обычного курса.

Погоня за ним, продолжавшаяся около двух часов, имела заслуженный результат - это был английский пароход "Фарн", который шел с 7000 тонн лучшего кардифского угля из Барри в Монтевидео. Так как китайцы и немецкая команда, бывшая на "Стратрой", сейчас были без дело, то решено было парохода не топить, а превратить его в наш угольный транспорт и капитан-лейтенант запаса флота Любилус был назначен его капитаном.

Командир наш предполагал, впоследствии, уголь посылать навстречу нашей крейсерской эскадре, когда станет известно, что она достаточно к нам приблизилась; теперь же "Фарн" был отправлен в то место, где стоял "Асунсьон", чтобы перевести к себе китайскую команду с "Стратроя" и там ждать.

Капитан с "Крефельда" рассказывал, что английские команды с большим любопытством следили за нашей погоней за "Фарном". Как только они увидели дым парохода, то сейчас же сообщили об этом помощникам и капитану "Крефельда". Во время погони они держали пари относительно национальности парохода. Большинство держало за англичанина, и когда флаг был рассмотрен, то все были в восторге. Погоня эта доставила англичанам не меньше возбуждения и чистосердечной радости, чем нам.

Лицо капитана "Фарн" порядочно вытянулось, когда он взошел на палубу "Крефельда" и со всех сторон услышал родную речь.

Хозяйничание "Карлсруэ" в океане, на первый взгляд, совершенно ничем не стесненное, вызывало самые разнообразные чувства у английских капитанов, в особенности у капитана "Стратроя", который был свидетелем "Карлсруэ" с 1 сентября. Конечно, наши постоянные заботы следить за неприятельским телеграфированием и вместе с там держаться подальше от неприятельских военных сил им не были известны.

Сначала, когда заходила об этом речь, англичане отвечали: "Погодите, это недолго будет продолжаться, Скоро наши крейсера будут ходить за вами по пятам, и вам наступит конец". Но постепенно их доверие к своим силам уменьшилось и, наконец, они только пожимали плечами и ругались во все горло, когда вспоминали об их военном флоте.

Сегодня какое-то английское военное судно, делая свой патрульный обход между островами Зеленого мыса и Южной Америкой, проходило от нас довольно близко. Ночью его телеграфирование было так отчетливо, что командир решил отойти несколько к востоку и, пройдя в этом направлении 30 миль, застопорил машины.

6 октября. Сегодня повезло "Рио-Негро". Около 16 часов мы задержали замеченный им английский пароход "Ницето де Ларринага" и отправили туда призовую команду. Мы с "Карлсруэ" наблюдали за картиной уже знакомой нам: по прибытии призового офицера собирается команда; после сообщения по семафору сведений о грузе, национальности, порте назначения и т.д., командир передает свое решение - пароход должен быть потоплен. Видно, как призовой офицер сообщает это капитану - сострадательное пожимание плеч офицера, послушный кивок головой капитана, затем обращение его к команде; та, толкаясь, торопится вниз и скрывается в помещениях. Теперь они укладывают в мешки свое имущество и скоро появятся вновь. Шлюпки грузятся и стоят наготове отвалить. Наконец, появляется капитан, неся хронометр и мореходные инструменты - самое ценное из его имущества.

"Ницето де Ларринага" шел из Буэнос-Айреса в Лондон, имея 8000 тонн овса и маиса. Его команда вместе с провизией была отправлена на "Крефельд", сам же пароход разделил участь тех, кого мы не могли использовать, как угольщиков.

Пароход имел радиостанцию, как и его предшественники, он не сделал ни малейшей попытки позвать себе на помощь английские военные суда, хотя погоня продолжалась около часу, и он должен был знать, что многие из их судов находятся вблизи; а в нас капитан, судя по его словам, сразу же признал немецкий крейсер.

Из его радиотелеграфного журнала было видно, что "Бристоль" предупреждал его остерегаться нас, и крейсер советовал ему держаться миль на 30 к востоку от обычного пути. На его несчастье, мы случайно тоже отошли к востоку, чтобы избежать встречи с английским крейсером и пароход попал в наши руки. Капитан его был ужасно удивлен, что его поймали, несмотря но предусмотрительность. Но еще более его удивили слова призового офицера, что мы знали, каким курсом он идет, и что его здесь поджидали. "В таком случае, - возразил он, - вы должны были бы еще вчера поймать пароход, который вместо с нами вышел из Буэнос-Айреса и выбрал этот же путь". Призовой офицер выразил свое сожаление, что это нам не удалось, так кок мы должны были задержаться для осмотра другого парохода; тогда капитан начал совершенно чистосердечно утешать, что нам следует подождать только до завтра: они вышли из Буэнос-Айреса втроем, и третий, наиболее плохой ходок, обязательно должен был пройти завтра в этом месте.

7 октября. Нам недолго пришлось дожидаться обещанного парохода; в 7 часов утра он был уже на горизонте. Пеленг на него и его курс совершенно согласовались с показаниями вчерашнего капитана. Мы пошли медленно ему на встречу. Он скоро догадался о грозившей ему участи и поднял еще издалека английский флаг; в 8 часов его остановили. Он назывался "Люнроуан" Капитан его не очень удивился, когда призовой офицер сообщил ему, на этот раз с большим основанием, что его ожидали еще вчера. Скоро мы его отправили на "Крефельд", где он встретился со своим товарищем по несчастью; оба, вероятно, досадовали, что третий, или вернее первый, пароход имел более счастья и от нас ускользнул.

Капитан вез с собой больную жену и при ней молодую сиделку. Это были первые пассажиры женского пола на "Крефельде" и были приветствованы всеми с восторгом.

"Люнроуан" имел груз из 5000 тонн маиса, сахара и сала в бочках и 12 автомобилей из Буэнос-Айреса в Лондон.