Артиллерийский офицер, старший лейтенант фон Борне, просил командира использовать этот пароход для стрельбы, как щит. Когда "Крефельд" с англичанами скрылся из виду, мы произвели по пароходу с большого расстояния одну стрельбу практическими зарядами и с меньших расстояний несколько стрельб бракованными снарядами. В 3 часа пополудни пароход пошел ко дну. Но глубине грузовые люки сломались, и из трюмов всплыла всё, что было в состоянии плавать, а главным образом бочки с салом. Командир хотел, пройдя крейсером взад и вперед по этому месту, заставить все это расплыться в разные стороны, но бочки собирались опять все вместе. Сейчас же появились акулы и начали драться из-за кусков сала, вывалившихся из разбитых бочек. Невиданная никогда в этих местах добыча досталась на этот раз акулам: на бочках сидели тысячами спасшиеся после кораблекрушения жирные крысы.

Плавание по месту, где незадолго перед этим утонул пароход, представляет много опасности. Все его деревянные части: реи, стеньги, грузовые стрелы, вследствие их большой плавучести на глубине, срываются со своих мест и с значительной скоростью и силой всплывают на поверхность. Толщина разорванных снастей, которыми они были прикреплены к своим местам, свидетельствует о том, какая сила стремительно толкала их вверх. Иногда шлюпки срываются со своих мест, находясь на большой глубине, и всплывают на поверхность. Поэтому, чтобы они не могли нас выдать, перед взрывом парохода приходилось их продырявливать. Я считаю возможным, что поднимающиеся с огромной силой на поверхность бревна могут пробить днище корабли.

На "Крефельде" слышали нашу стрельбу, и англичане думали, что мы ведем бой. Они начали сильно волноваться, и командир приказал на следующий день произвести по этому поводу расследование; но оказалось, что их волнения были совершенно мирного характера.

Мы узнали из аргентинских газет, взятых на двух последних пароходах, что адмирал Крадок переменил свой флагманский корабль и ушел на юг на "Гуд Хопе". "Гуд Хоп", "Монмаутс" и "Глазго" стояли довольно долго в Монтевидео и устраивали торжественные приемы, как будто в мирное время. Адмирал и его флаг-офицер были во всех газетах представлены, как герои дня. Легко себе представить, какими черными красками нас рисовали нейтральные уругвайцы.

3 октября. Едва взошло солнце, как но горизонте мы увидели пароход, Он заблаговременно поднял флаг, но как только рассмотрел наш флаг, сейчас же спустил свой; но и без флага его можно было узнать по излюбленным цветам окраски трубы - голубая труба с черным верхом и широким белым кольцом - отличительным признаком пароходов компании "Лампорт и Нольт" в Ливерпуле, В 7 часов утра мы его догнали; имя его было "Сервантес".

Семафор призового офицера нам сообщил: "4500 тонн груза, корм для скота, сахар, шкуры и шерсть. Пароход идет из Южной Америки в Ливерпуль, Команда состоит из 45 человек, почти исключительно англичан, имеются 4 пассажира из Пунта-Аренас и Рио-Гранде до Суль". Эти пассажиры были для нас новинкой.

После того, как эти 47 человек были оживленно встречены своими земляками и товарищами по несчастью (переселение их совершилось на этот раз особенно быстро, так как все заранее уже приготовили свои вещи) призовой офицер приступил к приготовлению взрыва. Он придумал новый способ (воспоминание "Боуенос-Кестля" не давало ему покой), а именно подрывные патроны были прикреплены снаружи борта и ниже ватерлинии. Мы ожидали с нетерпением результата и на этот раз не были разочарованы. Взрыв сделал большую зияющую дыру, и пароход затонул очень быстро. Около полудня приподнялся он в последний раз над зыбью и кормой вперед ушел на глубину.

Мы собрали на "Крефельде" уже принудительным путем, около 300 пассажиров, и командир считал своевременным избавиться от такого числа бесполезных ртов. Поэтому он пригласил для совещания капитана Вит к себе. Для высадки надлежало выбрать нейтральный, не очень близко расположенный, порт.

Командир выбрал Тенериф и обсудил попутно все остальные вопросы.

Некоторое понятие о том смешении народов, которое царило на "Крефельде", можно составить из следующего списка. На 11 забранных с 1-го сентября пароходах (не считая в том числе "Буэнос-Кестль") находилось:

Итак всего было 20 различных национальностей. К числу союзников мог был причислен только араб, да и то с грехом пополам.

Перед тем как пароходу отправиться, было суждено увеличиться его числу пассажиров: в 23 часа мы увидели огонь парохода и около полуночи его остановили холостым выстрелом. На наши вопросы он протелеграфировал: "Прут-Лондон" Он вез 2300 тонн ячменя и 3800 тонн селитры из Чили на предъявителя в Сент-Винцент.

Пароход должен быть потоплен на другой день; ночью же мы приказали ему стоять с застопоренными машинами возле нас, и на него был отправлен караул.

9 октября. Команда парохода была утром перевезена на "Крефельд", и пароход взорван. Около 10 часов он затонул.

Вскоре после полудня мы задержали испанский почтовый пароход "Кадикс", На пароходе было столько пассажиров, что он накренился, когда они все перешли на одну сторону, чтобы поглазеть на пас.

Вид нашего крейсера мог навести на многие мысли пассажиров, если только они что-либо понимали в морском деле. Во всяком случае_: следы наших частых угольных погрузок должны были обратить на себя их внимание. Единственной вещь, которая, как и в мирное время, блистала чистотой, это был наш флаг.

Они не могли надивиться на наших катерных гребцов. Все думали, что мы почти умираем от голода, но люди наши совсем не похожи на голодающих: хороший, обильный и всегда свежий запас провизии, пополняемый с призов, послужил им в пользу. От солнца они сделались чернокожими и можно было их принять за индейцев. Они могли бы служить хорошей рекламой правильного режима, хотя и не представляли исключения - общее состояние здоровья было очень хорошим. И только этим можно объяснить, что команда легко переносила усиленную работу при угольных погрузках и разгрузках пароходов под палящими лучами солнца. Больше всех, конечно, от жары страдали кочегары. Они поэтому не имели таких, готовых лопнуть от здоровья, лиц, как матросы. Но и между ними не было серьезных заболеваний.

Пароход "Кадикс" было скоро отпущен и выразил свою благодарность за то, что его недолго задерживали, могучими свистками, на которые мы с удовольствием отвечали тем же. Кроме того мы пожелали ему сигналом "счастливого пути".

10 октября. Рано утром задержали для осмотра еще нейтральный пароход, который сейчас же отпустили. Это был норвежец, по имени "Бергенхус".

Наступило снова время нам думать об угольной погрузке, и мы пошли по направлению к месту стоянии "Асунсьона" и "Фарна"

Наша удачная неделя окончилась, и израсходованный с 1-го октября уголь хорошо оплатился. Начиная с 5 октября мы ежедневно ловили по пароходу.