Когда подобная же подписка была разъяснена и предъявлена команде "Вандика", то его капитан начал говорить своим людям речь, призывая их к возмущению. Призовому офицеру пришлось тогда доложить об этом командиру, который послал на пароход двух вооруженных матросов, чтобы увести капитана под конвоем. Тем временем капитана успокоили более благоразумные его офицеры, так что эта мера оказалась ненужной.

Пассажиры до самого последнего момента принимали нас за английский крейсер, и когда наконец, их заблуждение разъяснилось, то поднялся вопль отчаяния, Они ожидали от "гуннов" грабежа и самых жестоких оскорблений; так их приучила относиться к действиям наших воинов бессмысленная клевета южно-американской прессы, находившейся под влиянием англо-французов. И этой ерунде поверили не только палубные пассажиры, принадлежащие к низшему и неспособному здраво мыслить классу общества, которым оправданием может служить малая степень их развития, но увы, среди пассажиров 1-го класса находился Колумбийский посланник в Аргентине (метис) с женой и ребенком. Он предусмотрительно запасся рекомендацией нашего посланника в Буенос-Айресе, адресованной командирам немецких военных судов. Он показал эту рекомендацию нашему призовому офицеру, дрожа от страха, и просил пощадить его жизнь и жизни жены и ребенка. Он успокоился только спустя некоторое время, после того как командир назначил специального офицера, лейтенанта графа Бейсселя, состоять при особе этого дипломата и его супруги.

Когда, наконец, пассажиры вполне освоились с мыслью, что мы совершенно не имеем намерения грубо с ними обращаться или отнять у них имущество, то их удивление не имело границ; они рассыпались а благодарностях. Чтобы дать время пассажирам спокойно собрать свои вещи, командир отложил их высадку с парохода до следующего дня. Тем временем все наши пароходы были вызваны сюда по телеграфу и подошли один за другим. Это сборище судов произвело не малое впечатление на находившихся на "Вандике".

Разгрузка "Вандика" началось в 6 часов утра 27 октября, и пассажиры успели еще раз пообедать на нем с полным комфортом. После этого им пришлось со своими вещами перебраться на "Асунсьон", который должен был отвезти их и экипажи трех последних призов в один из нейтральных портов. Так как некоторая часть наших продовольственных запасов, как например, свежее мясо, мука и рис, который был очень необходим для довольствия наших китайцев, была почти уже на исходе, то поимка этого, в изобилии снабженного всякими отборными припасами, парохода имела для нас существенное значение. Поэтому были сделаны обширные приготовления для перегрузки провизии на крейсер следующим днем.

27 октября. Ночью часть команды парохода, преимущественно кочегары, перепилась. Это явление происходило вообще на большей части и ранее забранных нами призов, если только люди имели достаточно времени, чтобы вспомнить о запасах спиртных напитков. На одном их пароходов пьяный матрос бросился однажды за борт, и его выловили обратно с большим трудом.

Второе любопытное явление, которое тоже происходило почти на всех пароходах, это отказ команды повиноваться своим судовым офицерам с момента объявления нами парохода захваченным. Они сейчас же начинали приставать к капитану, требуя уплаты жалования, пытались ломать грузовые люки, в особенности если предполагали, что там имеется что-либо спиртное. В некоторых случаях приходилось вмешиваться призовому офицеру, чтобы заставить команду слушаться своего командира.

Старший офицер "Вандика" просил разрешения руководить выгрузкой багажа. Он и остальные судовые офицеры вели себя с большим тактом и оказывали нам всякое содействие, как в работе, так и в успокоении пассажиров.

Пароходные шлюпки были погружены еще накануне, и ровно в 6 часов утра они отвалили от борта. Пассажиры с любопытством присматривались к работе и увидели поучительное зрелище: все деревянные шлюпки этого огромного и совсем нового парохода оказались с большой течью и так быстро наполнились водой, что багаж не успели вытащить, и он весь промок. Пострадавшие пассажиры были в бешенстве. Они накинулись сначала на старшего помощника, потом на капитана, и офицерам с "Карлсруэ", присутствовавшим для наблюдения за работой, пришлось их успокаивать. После того перевозка багажа была произведена на тяжелых, но исправных шлюпках наших немецких пароходов и окончилась к полудню.

После полудня началась перевозка пассажиров и команды на "Асунсьон". К 19 часам все они, а также команды "Глантона" и "Хурстделя" были уже перевезены, а также и запас для них провизии на 10 дней. "Асунсьон" был значительно меньше, чем "Вандик", и недостаточно был оборудован для помещения такого большого количества пассажиров. Женщинам и детям были отданы все каюты, но так как последних для всех не хватило, то капитан и его помощники уступили также и свои каюты. Мужчинам уже пришлось разместиться, кто как умел, на палубе.

В салоне и в палубных помещениях командир приказал вывесить объявление. Он указывал в нем на лживые сообщения прессы, которые были причиной первоначального беспокойства пассажиров. Немецкие солдаты и моряки никогда не могут иметь намерений покушаться на чужую собственность, а тем более на собственность бедных путешественников, или на их жизнь. У англичан, действительно, это происходит, так как они награждают офицеров и матросов призовыми деньгами, то есть деньгами, вырученными за чужую собственность Это обыкновение, ведущее свое начало с тех времен, когда существовали пираты, совершенно не применяется в немецком флоте, который привык исполнять только свой долг. И этот долг вынуждает нас захватывать пароходы и, к сожалению, причинять неудобства нейтральным пассажирам. Единственный способ избегать подобных неприятностей - это путешествовать не на английских, а на нейтральных пароходах.

Это объявление все усиленно читали и обсуждали. Вообще настроение пассажиров не могло быть названо плохим; очи очень быстро примирились с постигшим их неприятностью. Офицеру, который заведовал их перевозкой на "Асунсьон", они вручили, для передачи командиру, благодарственное письмо, а котором говорили, что ни один благоразумный человек не мог бы желать лучшего с собой обращения в подобных обстоятельствах.

Мы были очень довольны, что посреди пассажиров находились два репортера американских газет. Дамы и дети просили у нас что-нибудь на память, и мы охотно раздавали форменные пуговицы и ленточки с именем нашего крейсера.

Пароходный доктор "Вандика", по происхождению американец, интересовался, конечно, состоянием нашего здоровья и не мог надивиться на пышущие здоровьем, смуглые от загара, лица наших катерных гребцов. Что они не представляли исключение, этому он уже никак не мог поверить.

После того как "Асунсьон" принял от нас почту, мы разрешили ему идти в Пара, куда он не мог прибыть раньше 1 ноября. Капитан его, Г. Фритш, был очень недоволен, что надо нас оставить и несколько раз повторил через просьбу командира, не может ли "Асунсьон" продолжать дальше свое совместное плавание с "Карлсруэ".

Прием провизии с "Вандика" продолжался всю ночь. Около полуночи вдруг появились пароходные огни. Это был пароход, шедший прямо на нас, так что нам прочти не пришлось трогаться с места, чтобы его задержать. К немалому нашему удовольствию, он оказался английским пароходом "Ройяль Сцептер" из Лондона. Он заметил, благодаря ясной ночи, собравшиеся вместе пароходы, и это его так удивило, что он подошел полюбопытствовать, что случилось среди океана. К сожалению, он имел нейтральный и очень ценный груз - кофе, приблизительно на сумму 5 миллионов марок, тогда как сам пароход был так стар и плох, что не имел почти никакой ценности. Вследствие этого командир, скрепя сердце, отпустил его на свободу. В 1 час 30 минут его огни скрылись из виду.

28 октября. В 6 часов пароход "Вандик" пошел ко дну.