Крейсер «Indianapolis» проходит под мостом бухты Золотой Рог (Golden Gate Bridge) в Сан-Франциско. Примерно 1938 год. (Фото из коллекции адмирала Кинкейда (Admiral Thomas С. Kinkaid)

Я знал, что невдалеке находится еще один плот, мы могли его видеть время от времени. Но он был далеко. Я знал что мы могли догрести до него, но четыре с половиной часа гребли так истощили нас, что я решил только в случае крайней необходимости пытаться приблизиться к другому плоту. Дополнительные мучения для нас вызывались мозолями на руках, в которые попадала соленая вода. Мы решили пока что оставить все как есть, и попробовать сохранить силы. Курсант, который присоединился к нам, не слышал и не видел в воде каких-либо других людей поблизости от себя, поэтому мы остались при мнении, что остались единственными спасшимися.

Позже мы поняли, почему вокруг нас не оказалось никого из спасшихся с крейсера. Многие покинули корабль, когда «Indianapolis» только начал крениться. Или они скользили по палубе, и так как корабль тонул довольно быстро, люди оказались с другой стороны от нас и достаточно далеко. Так что когда мы оказались в воде мы не услышали почти никого, за исключением нескольких голосов, призывающих о помощи.

Наше спасение проходило достаточно благоприятно в течение первых двух дней. Несмотря на довольно свежее волнение и ветер, пусть и не сильный, мы не испытывали особых неудобств. Среди нас не оказалось тяжелораненых, хотя, правда, мы были сильно утомлены. Усталость накапливалась также и от недостатка сна, и от обычной напряженности, вызванной неизвестностью в вопросе: успели ли сообщить командованию о гибели крейсера.

Поплавковый гидросамолет Curtiss-SOC «Seagull» (Запуск с катапульты крейсера СА-34 «Astoria» - 1942 год). Такие же самолеты находились па борту крейсера «Indianapolis» в годы войны.

Если вернуться к событиям полуночи воскресенья, когда затонул наш крейсер и когда я оказался в воде, можно предполагать, что вряд ли вообще кто-нибудь реально воспринимал события той ночи - настолько все быстро происходило. Большинство людей погибли во время взрывов или были затянуты воронкой погибающего корабля. Многие погибли в растекающемся вокруг топливе, истощив все силы в борьбе с ним. Мне повезло, я не был затянут тонувшим крейсером и не попал в нефтяные пятна. И хотя один глаз у меня был все-таки залеплен нефтью, я все-таки мог видеть другим глазом. У многих нефть попала в оба глаза, и им пришлось даже находясь на спасательных плотах полтора-двое суток вымывать глаза, испытывая при этом ужасную жгучую боль, не говоря уже о полной потере зрения на продолжительное время и неизвестности возможности лечения. Муки этих людей может понять только испытавший подобное на себе.

Алерт, квартирмейстер 3-го класса, взял большую часть холста и нашедшиеся на плотах мешки, в которых мы ранее нашли аптечку и другие наши мизерные запасы, и изготовил из него для всех своеобразные шляпы, имеющие смешной вид «рога изобилия» (cornucopia). Я считаю, что это спасло многих из нас от ожогов. В течение светлого времени дня мы надевали также и спасательные жилеты. Плоты были повреждены, в них плескалась вода, и мы все были вынуждены сидеть в ней. Все это, наряду с тем, что мы все были измазаны нефтью, и стало причиной того, что мы не получили тех страшных ожогов, которые вполне могли бы быть.

Первая ночь, первый день - понедельник - и ночь на вторник, была, как я уже говорил, очень утомительной. Волнение не позволяло нам далеко видеть. Правда, мы неоднократно видели и слышали пролетающие самолеты. Ночью мы пытались выпускать сигнальные ракеты из пистолета Вери, но их у нас было очень мало. Мы видели красные и зеленые полетные огоньки самолетов, один раз видели периодически включаемый белый огонь и думали, что это сигнализируют нам о том, что мы обнаружены.

Теперь-то мы знаем, что эти восемь или девять самолетов, которых мы видели, принимали наши сигналы за зеркальные отражения звезд. Учитывая, что самолеты летели очень высоко, это было вполне объяснимо - самолеты летели по радарам и приборным доскам, и с больших высот довольно непросто заметить случайным взглядом единичного человека на воде или даже плот. Если не вести специального поиска вы не сможете увидеть отдельный спасательный плот.

Но тогда я не мог ничего понять. Я считал, что как только любой из самолетов приблизится, мы будем сразу же обнаружены. Наши плоты занимали окружность диаметром приблизительно 75 футов. Мы имели два спасательных зеркальных отражателя, некоторое количество лоскутов парусов желтого цвета, сигнализирующего об аварии. Мы знали способы сообщения сигналов, двое из нас могли бы использовать отражатели, двое других размахивать желтой парусиной. Нам казалось невозможным, что нас не видят.

Позже мы, конечно, узнали, что нас некоторое время не искали, не обеспокоившись отсутствием сообщений. Здесь имел место чисто психологический, человеческий фактор - если пилот не знает что высматривать, он и не видит этого. У него достаточно заботы вести самолет. Да я и не был первое время встревожен, и даже попытался объяснить людям, что нас вряд ли заметят, пока всерьез не займутся поисками. Но даже если бы нас сравнительно быстро обнаружили бы, раньше четверга корабли подойти в наш район не могли.