Из этого рассуждения для меня ясно как день, что раз мы не должны вступать в войну, чтобы не испытать на себе последствий полного разгрома и коль скоро мы не можем вести с Соединенными Штатами непосредственных переговоров вследствие их заносчивости, то нам, может быть, не останется ничего более, как уладить наш спор третейским судом, если неприятель изъявит на это свое согласие. Дело это, конечно, не входит в круг моих обязанностей как начальника эскадры, ибо я обязан доносить только о военном состоянии моей части и исполнять указы правительства, но тем не менее правительство должно быть вполне осведомлено обо всем, что касается общего положения всех дел. Прежде чем кончать с этим вопросом, я все-таки настаиваю на том, что, может быть, было бы полезно для меня устно уведомить членов кабинета, что я готов по первому требованию немедленно исполнить всякое приказание".

Одиннадцатое письмо

"Я буду очень рад, если Ансальдо выполнит свои обещания касательно 10-дюймовых орудий крейсера "Cristobal Colon". Патронные гильзы для 5,5-дюймовых орудий нам крайне необходимы. На "Cristobal Colon" их имеется только тридцать, и весьма возможно, что "Oquendo" и "Vizcaya" снабжены ими не лучше. В настоящее время завод доставляет их нам только по сотне в неделю; допуская, что первые уже доставлены или будут присланы на этих днях в Кадикс, мы можем рассчитывать, что всех не получим еще и к октябрю. Затем их надо будет еще снарядить, а потому они никоим образом не поспеют к нынешней войне. Я ожидал первые к январю, но оказывается, что не получу их раньше апреля. Машина для "Pelayo" готова, и судно могло бы уходить в море, но, как же быть относительно второстепенной батареи и броневого бруствера? Они не будут готовы. Хорошо было бы поставить хоть прежнюю батарею! Но я сомневаюсь, чтобы это было возможно: вырезы портов не позволят. Я слышал, что команда, приведшая "Pelayo", была взята с "Vitoria"; это новое доказательство нашей бедности. Было бы очень хорошо, если бы "Carlos V" скоро был готов, но я слышал, что 4-дюймовая батарея на нем еще не установлена, а потом, ведь, предстоят ему еще испытания.

Я никогда не питал большого доверия к купленным судам. Несведущие люди поднимали всегда слишком много возни из-за пустяков. Из-за этого мы потеряли "Garibaldi", а теперь лишились двух бразильских крейсеров. В сущности мы получили только "Cristobal Colon" (прекрасное судно), но он еще не : прибыл, а затем еще "Valdes". Если допустить, что у i нас все было бы в порядке и что Провидение даровало бы нам победу, что в высшей степени невероятно, то мы и тогда оказались бы в тех условиях, о которых я писал в моем последнем письме, и чего не нахожу нужным повторять.

Мне остается теперь только получить уведомление о назначении эскадры. Я считаю, что крейсер "Infanta Maria Teresa" должен бы теперь быть в Кадиксе, где ему нужно переснарядить патронные гильзы, а затем ему следует отправиться в море как только его орудия будут установлены на место.

Не стану более настаивать на этих указаниях, но я знаю, что голос моей совести, подогреваемый любовью к родине, подсказывает мне, что, говоря это, я исполняю свой неизбежный долг".

УСЛОВИЯ, В КОТОРЫХ НАХОДИЛСЯ ФЛОТ ПЕРЕД САМЫМ ОБЪЯВЛЕНИЕМ ВОЙНЫ

Двенадцатое письмо

В апреле, перед самой войной, адмирал Сервера писал:

"Мои опасения осуществились. Столкновение неизбежно, a "Cristobal Colon" еще не получил своих больших орудий. "Carlos V" еще не сдан в казну и его 4-дюймовые орудия еще не установлены. "Pelayo" не готов вследствие отсутствия на нем бруствера и кажется его второстепенной артиллерии. "Vitoria" стоит без пушек, а про "Numancia" лучше и не говорить.

Во всяком случае я рад, что приходит конец. Страна не в состоянии далее выдерживать такого положения, и как бы оно не устроилось, все будет лучше, лишь бы только не пришлось оплакивать еще большего бедствия, каковое может случиться от посылки в бой нескольких полувооруженных судов при полном отсутствии средств и при всякого рода затруднениях".

Тринадцатое письмо

Через несколько дней он писал следующее:

"Вследствие общего беспокойства, весьма важно теперь же подумать, какие должны быть приняты меры, на случай если возникнут какие-нибудь затруднения, дабы мы могли действовать быстро и разумно, а не бродить в потемках или не сражаться с ветряными мельницами подобно Дон Кихоту, чтобы потом вернуться вспять с разбитыми головами.

Если бы наши морские силы были лучше чем у Соединенных Штатов, то вопрос, подлежащий решению, казался бы более легким. Все, что от нас тогда потребовалось бы, состояло бы в том, чтобы загородить им дорогу. Но выходит наоборот: наши силы слабее их. Чтобы постараться загородить им путь, необходимо дать им решительное морское сражение, что было бы при наших теперешних средствах величайшей глупостью. Это попросту кончилось бы для нас поражением, и мы были бы предоставлены милости неприятеля. Он занял бы хорошее положение на Канарских островах, основал бы там прочную операционную базу, сокрушал бы нашу торговлю и бомбардировал бы наши приморские города. Ввиду этого, положительно необходимо решить, что нам следует предпринять и, не разоблачая предполагаемых намерений, быть в готовности для действий, когда для того настанет время.

Это собственно и составило содержание моей телеграммы, и с тех пор мое мнение нисколько не изменилось. Если нас захватят врасплох, без плана, то у нас появятся колебания и сомнения, а после поражения последуют унижение и стыд.