Меня интересовал принцип включения аппаратуры «Рейнджер» на излучение. Если зондирующий сигнал РЛС непрерывный, то в составе станции должно быть устройство регистрации непрерывного СВЧ-сигнала малой мощности. Такие устройства строили тогда по принципу «амплитудной окраски» принимаемого СВЧ-сигнала [12]. Значит, должен быть СВЧ-модулятор, такую «окраску» обеспечивающий. А, вот и он. Модулятор — ферритовый. Знаем и такие, только мы от них уже отказались, перешли на полупроводниковые...

Если зондирующий сигнал импульсный, «Рейнджер» включался на излучение только при наличии сигнала огибающей последовательности этих импульсов, другими словами, при наличии признаков «конического сканирования» луча РЛС. Прагматическое решение, что и говорить. Все равно другой помехи угломерному координатору РЛС в «Рейнджере» не предусмотрено. Но открытое «коническое сканирование» — вчерашний день радиолокации. А если сканировать будет только приемная антенная РЛС? Но, возможно, американские спецы рассчитывали, что мы в радиолокации отстаем, и эту разработку проводили в расчете на такое отставание.

Да и вся априорная информация, которая у них использовалась, была, видимо, неточной: «Рейнджер» должен был противостоять комплексам С-75, но диапазон СВЧ-сигналов комплекса предварительно определен не был, а если и был, то крайне неточно. Обеспечить «прицельность» помехи по несущей частоте (а это главное требование при построении аппаратуры имитационных помех) не удалось. Тут — трудно объяснимое место. Возможно, что, добившись больших успехов в области построения аппаратуры фоторегистрации, американцы в какой-то мере запустили вопросы разведки в радиодиапазоне — как «приборной», так и агентурной. В «сто восьмом» бытовала версия: комплексы С-75 работали в 10-см диапазоне, но американцы рассчитывали, что у нас будет какое-то повторение их «ХОКов» и заранее разработали аппаратуру помех для 3-см диапазона. Такой версии придерживается и Ю.Н. Мажоров: «Мне хорошо известен рабочий диапазон станции «Рейнджер», который мы установили по обломкам этой станции». (Под «обломками станции» Ю.Н. Мажоров в своем выступлении подразумевает обломки антенно-фидерного тракта. Хотя станция в целом, как уже отмечалось, пострадала мало, антенны, элементы фидерных соединений и маленький индикаторный блок, находившийся в кабине пилота, были разрушены и даже частично обгорели.) Однако американцы не знали, что ракетный комплекс С-75, которым был сбит U-2, работал в 10-см диапазоне, тогда как станция помех работала в 3-см. Итог такого незнания известен» (на экране показывают обломки сбитого самолета U-2) [13].

Член комиссии по лабораторным испытаниям аппаратуры «Соната» от 5-го Управления ГНИКИ ВВС Игорь Александрович Анаковский (1927 г.р.).

В книге Ф.А. Ветрова «Сбить любой ценой» так описано действие пауэрсовской аппаратуры помех: «Пауэрс включил бортовую систему постановки помех и подавления действия наземных радарных станций. И на некоторых экранах метка цели вдруг смешалась с десятками других таких же меток либо вовсе исчезла» [7]. Не думаю, что такое было в действительности: свидетелей работы этой аппаратуры не было, а сейчас, после гибели самого Пауэрса в вертолетной катастрофе, и спросить уже некого. Но не должна была аппаратура, спроектированная для 3-см диапазона, подавлять радары, работавшие в диапазоне десяти сантиметров.

В НИИ-108 поступила команда: выполнить оперативную ОКР по повторению американской аппаратуры. Надо было сделать несколько экземпляров (пять-шесть) аппаратуры, повторяющей идеи и конструкцию «Рейнджера», и представить их на испытания. Главным конструктором разработки был назначен начальник отдела «сто восьмого» инженер-подполковник Юрий Николаевич Мажоров, уже упоминавшийся в эпизоде с аппаратурой корабля «Пуэбло», да и в предшествующей публикации при обсуждении кандидатур на пост главного конструктора аппаратуры «Резеда». Теперь он вернулся из нашего калужского филиала и мог заступить на пост главного конструктора оперативной ОКР. Она получила условное наименование «Соната».

О рождении этого названия Юрий Николаевич рассказывал так: «Узнав, что моя фамилия Мажоров, один из генералов, присутствовавших при назначении, сказал: — Что ж, фамилия музыкальная... Назовем и разработку в том же ключе: «Соната». Такое название за темой и закрепилось» [14].

Началась подготовка к производству. Закупали американские комплектующие. Быстро разобрались, что за переключающий прибор разряжает времязадающий конденсатор в «Рейнджере», — публикации об однопереходных транзисторах, ОПТ, в нашей печати уже появлялись. Мы уже научились делать «аналоги» таких приборов на биполярных транзисторах p-n-p- и n-p-n-типов, и они прекрасно работали, но в данном случае нужен был настоящий однопереходный транзистор в одном корпусе, такой, как в «Рейнджере». Исхитрились, достали. Страна была сильна, и по особым каналам, через третьи страны [11], постепенно удалось получить все, что было нужно для проектирования и обеспечения изготовления нужной серии.

Долго пришлось повозиться с лампами бегущей волны: в «Рейнджере» применялись ЛБВ пакетированной конструкции, у нас таких еще не было. Но разработка заказа «Соната» послужила толчком для МЭП по постановке соответствующих работ. Часть СВЧ-элементов должны были изготавливать непосредственно на заводе-производителе серии. Одним из таких элементов были «шторочные» СВЧ-переключатели. У нас еще со времен выполнения заказа «Резеда» было налажено изготовление роторных СВЧ-переключателей. Это были переключатели с большой массой, искрящими контактными парами, большим временем переключения. А тут — малоинерционный элемент, определяющий направление СВЧ-сигнала, — «шторка». Срочно поставили задание одному из провинциальных заводов освоить выпуск таких СВЧ-элементов. Освоение проходило медленно и потребовало даже некоторой реорганизации производства — перехода на бригадный метод подряда с использованием личного клейма работников, собирающих «шторочные» переключатели.

Планы использования аппаратуры «Соната» были наполеоновскими: рассчитывали, что в КБ П.О. Сухого будет разработан новый самолет С-13, в котором будет особый отсек. В нем будет поддерживаться практически комнатная температура, и изделие «Соната» изначально проектировалось в расчете на «тепличные» условия. Будущее показало, что из этих планов сбылось далеко не все.

Аппаратуру «Соната» изготовили в срок, и пора было переходить к ее испытаниям. Ведущим инженером-испытателем, членом комиссии по проведению лабораторных и заводских испытаний аппаратуры «Соната» от 5-го Управления 8-го ГНИКИ ВВС был в то время инженер-майор Игорь Александрович Анаковский*. К началу испытаний стало ясно, что расчеты на проектирование самолета С-13 не осуществятся, и «верхи» командования ВВС искали выход: а как же в этих условиях поставить цель испытаний? Что делать с аппаратурой «Соната» дальше? Родилась мысль: а не провести ли испытания в условиях, оговоренных для нашей авиационной аппаратуры?

* Игорь Александрович Анаковский, ныне — полковник-инженер в отставке; после ухода в отставку перешел на работу во ФГУП «ЦНИРТИ им. академика А.И. Берга»; сейчас — в стадии перехода на другое место работы.