... В эти же самые дни Павел Васильевич Оленин, директор Якутского городского музея, получил пространную телеграфную депешу за подписью "лейтенант Колчак". Спустя еще две недели, в лютый 40-градусный мороз, Павел Васильевич перевалил Верхоянский хребет и спустился в долину р Яны. Затем он добрался до с. Казачьего, где закупил 20 ездовых собак и нанял первого якута-каюра. Почернелый от обморожений и почти неузнаваемый, Оленин добрался-таки до селения Аджергайлах и там добыл еще 16 собак. А надо было — двести.

—  Езжай Индигирка, — советовали ему якуты. — Там есть!...

Ну что ж, Индигирка так Индигирка... Оленин энергично качнул нарты, отдирая от снега примерзшие полозья:

— Кхо!...

... Лейтенант Александр Колчак, боцман Бегичев, рулевой Железников и шестеро мезенских поморов совершали тем временем колоссальный железнодорожно-санно-пеший марш, охватывающий почти все пространство великой Российской Империи — с запада на восток и с юга на север. Самому лейтенанту продвижение казалось нестерпимо медлительным, но в действительности дело обстояло как раз наоборот — его группа рекордно перекрывала все мыслимые по тому времени сроки. Так, на 10000-верстный путь от Петербурга до Якутска "вельботная команда" (со всеми грузами, снаряжением и продовольствием) потратила только 20 ходовых дней. Но зато на том же пути Колчак понес и первые потери.

"Для сокращения времени проезда... — писал он в "предварительном отчете", — я отправил еще из Якутска двух человек поморов обратно в Мезень... далее я оставил в Якутске часть консервов, уменьшив свои запасы до трехмесячных".

То есть, Александр Васильевич отмерил своей группе только 90 дней активной жизни. Впрочем, как и жизни вообще.

Раньше всех остальных в Казачье прибыл Никифор Бегичев, которому лейтенант поручил важнейшую миссию: доставить с борта "Зари" главное плавсредство экспедиции — 26-футовый китобойный вельбот Огромный, похожий в своих одеждах на бурого медведя, боцман тут же потребовал от Оленина 40 лучших ездовых собак.

—  Хочу сгонять до бухты Тикси, — объяснил он.

В данном случае "сгонять" означало буквально следующее: во-первых, сделать 420 верст по зимней арктической тундре; затем как-то приспособить на двух собачьих упряжках громоздкий 40-пудовый вельбот; и затем, добавя к тридцати собачьим одну человеческую силу, проделать весь путь в обратном направлении. Боцман, однако же, ничуть не бравировал — он действительно полагал это делом самым обыкновенным.

Сам Колчак прибыл в Казачье 4 апреля, и сразу же был огорошен сообщением Оленина, что на всем побережье от устья Яны до нижнего течения Индигирки не сыскалось даже 200 ездовых собак. То есть, самого необходимого минимума. Причиной тому оказался летний неулов рыбы.

Лейтенант А.В Колчак, 1903 г.        Архив "Наваль"

Удара с этой стороны лейтенант никак не ожидал Рыба! . Кто бы мог подумать? Кому бы могло прийти в голову, что успех или неуспех "шлюпочной партии" окажется вдруг зависящим от того, каков был прошлогодний улов рыбы в реке Яне?!

Но, тем не менее, сталось именно так. Ибо ездовые собаки питаются вяленой рыбой. Нет рыбы — нет корма Нет корма — нет собак...

— И сколько же удалось закупить... Оленин ответил без запинки_:

— Сто шестьдесят одну.

В "предварительном отчете" Колчак писал: "Несмотря на запасы провианта всего на три месяца и почти полное отсутствие научного снаряжения, 161 собаки недостаточно..."

Стало быть, оставалось одно — еще раз уменьшить экспедиционный груз. То есть опять сократить и без того уже предельно скудный продовольственный запас... Но, к несчастью, одной лишь недостаточностью "собачьей тяги" дело не ограничивалось. "Неулов рыбы на Яне, — писал А.В.Колчак, — поставил мое предприятие в очень серьезные условия: ... еще в Казачьем мне пришлось кормить собак оленьим мясом, сберегая ограниченные запасы рыбы для перехода на острова".

Вот так: экспедиция в основной своей фазе еще не началась, а собаки уже поглощали человеческую пищу...