В ПИСЬМЕ Сергея Павловича Королева встречается далеко не лестное суждение об Андрее Григорьевиче Костикове. Видимо, автор письма имел на то основания. Ведь выражал он свое мнение в очень ответственный для себя момент, когда каждое его неправильное или неискреннее слово могло обернуться против него же: заключенный безвестный инженер обращался к главе правительства, вождю партии и народа. При этом ссылался на выступления Костикова на партийных собраниях, несомненно, фиксируемые в протоколах, что нетрудно тогда было проверить. В то же время вполне объяснимы и моменты недостойного по отношению друг к другу поведения Клейменова, Лангемака, Глушко и Королева. Оказавшись после ареста под внезапным, оглушившим ум и душу тяжелым обвинением во вредительстве и антисоветизме, постоянно терпя издевательства и пытки, они то подтверждали подсовываемые им следователями оговоры друг друга, то отказывались от ранее данных показаний. Но как понять того же, скажем, Костикова, способного, образованного инженера (у нас нет оснований называть его псевдоинженером, псевдоконструктором и псевдоученым, что иногда встречается в других печатных органах), человека, окончившего училище связи и военно-воздушную академию, который, понимая истинную цену и перспективность работы коллег, высказывал им публично свое недоверие?

А может, Андрей Григорьевич действительно увидел в некоторых из своих сотрудников врагов и постарался их разоблачить?.. Не станем гадать, эмоции здесь неуместны. Существуют факты, которые наталкивают на мысль, что Костиков не всегда был искренен, оценивая работы своих талантливых коллег, т. е. попросту порой завидовал им. Отсюда публичные необоснованные и необдуманные обвинения.

Как уже сообщалось, Костиков работал над кислородным двигателем, не получившим практического осуществления. Вместе с тем имеются показания арестованного Лангемака, утверждавшего, что над этим проектом работал Глушко. Но вот что показал по этому поводу сам Глушко на допросе (уже в качестве свидетеля) 5 мая 1955 года. Отвечая на вопрос военного прокурора Главной военной прокуратуры майора юстиции Расторгуева о правильности фактов, содержащихся в архивно-следственном деле Г. Э. Лангемака, В. П. Глушко заметил: «Не соответствуют действительности показания Лангемака и в отношении меня. Я никогда не занимался разработкой кислородных двигателей, а работал всегда над азотными двигателями, так что эти показания Лангемака были, видимо, вынужденными. Он, конечно, прекрасно знал, чем я занимался, и перепутать он никак не мог. Он у нас был научным руководителем института в целом... Эти двигатели были государственной комиссией приняты и в период окончания Отечественной войны нашли применение на 4 типах самолетов авиации. Отчет по государственным испытаниям этих двигателей был утвержден лично тов. Сталиным. В период Великой Отечественной войны эти двигатели находились в серийном производстве».

Теперь, по истечении стольких лет, когда основных свидетелей нет в живых, трудно объяснить, почему следствие вынудило арестованного Лангемака дать якобы ложные показания о том, что Глушко занимался зашедшей в то время в тупик темой Костикова, тогда как в действительности сам он добился успеха, решая иную проблему...

Обращает на себя внимание и тот факт, что Королев, по его словам, длительное время трудился над созданием реактивного самолета, подобного которому в то время в мире еще никто не построил, а в Советском Союзе никто, кроме Королева, и не думал строить. Но только тогда, когда один инженер, автор блестящей идеи, годами в одиночку занимающийся расчетами и проектами, чтобы претворить ее в жизнь, оказывается в заключении, другой дает обещание создать новый реактивный самолет.

Заставляет задуматься также и другое. А. Г. Костиков — специалист по связи, политработник, а после окончания Военно-воздушной академии еще и инженер-механик ВВС (эти сведения почерпнуты из его автобиографии) — вдруг становится изобретателем реактивного артиллерийского оружия. Причем инженер-конструктор, от которого зависел успех этой работы, уже осужден.

Получается странное совпадение. Три талантливых ученых (Лангемак, Глушко, Королев) называются врагами народа и репрессируются, а четвертый спустя некоторое время включается в дальнейшую разработку важнейших проектов, над которыми раньше плодотворно работали осуждённые. Что ж, возможно, это все-таки случайность!..

" Окончание. См.: военно-исторический Журнал. — 1989. — № 10.

5 «Военно-исторический журнал " № 11